Михаил Кликин
|
отрывок Да восстанет когда-нибудь мститель из наших костей.
Глава 1 Письмо было написано на хорошей плотной бумаге. Написано от руки. Красивым ровным и уверенным почерком. Написано ручкой. Быть может, настоящим Паркером. Письмо было вложено в конверт, на котором не было ни адреса получателя, ни адреса отправителя, ни почтовых штемпелей, ни марок. Возможно, на нем не было и отпечатков пальцев. Но Танк не стал это проверять. - Завтра в восемь часов утра, - перечитал он вслух, - будьте в парке, где Вы обычно выгуливаете собаку. На третьей скамейке Вас будет ждать человек. Он предложит Вам работу. Танк хмыкнул. Обычно работодатели выходили на него через электронную почту. Бумажное письмо, к тому же рукописное - это нечто новое, необычное. И встреча в парке... Каким-то образом они его нашли. Узнали, где он прогуливается. Выяснили, где он живет. И подбросили письмо к двери за минуту до того, как он вернулся. Наверняка, у них есть его фото. А скорей всего, целое досье... Впрочем, бояться Танку было нечего. Ничего преступного он не совершал вот уже... лет пять, наверное. Мелкие шалости в счет не шли, да и - Танк был уверен - засечь его тогда не могли. Долгов за ним не водилось, все старые грехи были отмолены и прощены, так что... Видимо, это действительно очередной работодатель. Немного странный. А возможно, просто богатый. Решивший поиграть в шпионов. А может, просто не доверяющий новым технологиям. Богатый чудаковатый ретроград... - Завтра увидимся, папаша, - пробормотал Танк, отложил письмо, выдвинул ящик стола и достал пистолет - вороненый, тяжелый, шестизарядный. Увесистый и убедительный. Газовый... 1 “Месть” - он не сразу вспомнил это слово. Сначала было жгучее чувство, неуютное, угловатое, неудобное и такое привычное, знакомое. Оно-то его и разбудило, вернуло к жизни, воспламенило душу, придало сил. Он скрипнул зубами, стиснул кулаки. Ему казалось, что он задыхается. На самом деле он просто забыл, как дышать. “Месть” - это было первое слово, которое он вспомнил. Потом он вспомнил имя своего врага. И лишь после этого - свое собственное. Он распахнул глаза и закричал. Он услышал себя и увидел тьму. Он обонял ночь и чувствовал крепкие объятия холодной земли. Он родился. Глеб - это было его имя. Епископ - так звали его заклятого врага. 2 Черное Урочище пользовалось дурной славой. Жуткие истории рассказывали про это место: о покойниках, выходящих на дорогу в лунные ночи, о всаднике с медвежьей головой, скачущем по макушкам деревьев, о трех огромных псах, стерегущих потайную пещеру, где скрывается от людей шестирукое свирепое чудище, единственное во всем Мире. Много всякого рассказывали местные Одноживущие, пугая путников, набиваясь в проводники. Намекали, что знают секреты, как не разбудить чудовищ Черного Урочища, как незамеченными пересечь нечистое место, как избежать опасности... - Не шуметь! - прокричал Волколак, обернувшись. - С телег не слезать! - Он не впервые проезжал здесь, и ему не требовались проводники. Он и без них знал, как нужно вести, чтоб не потревожить Урочище. - По сторонам не пялиться, смотреть только на меня! Дорога пошла вниз - начался спуск в котловину. Впереди показалась похожая на гигантскую лапу коряга, сплошь увешанная цветными ленточками - она отмечала границу Урочища. - Если что-то почудится, не реагировать! Слушать только меня! Волколак был Двуживущим. Ему - единственному ребенку в семье - недавно исполнилось пятнадцать лет, он учился в обычной школе, увлекался историей, любил фильмы ужасов и, конечно же, компьютерные игры - такой была его первая - обыкновенная - жизнь. Вторая его жизнь была куда более интересна. Уважаемый мужчина, неплохой воин, мастер боя на мечах, профессиональный охранник, проводник с хорошей репутацией - он легко находил работу, когда ему требовались деньги. Он мог себя обеспечить и мог за себя постоять. - Въезжаем! - крикнул Волколак, когда его повозка поравнялась с увешанной ленточками корягой. Торговля людьми в Мире не считалась преступлением, ведь здесь не было законов. Но работорговцев не любили, и потому они старались держаться в тени. Волколак сопровождал обоз с живым товаром. И хотя в реальной жизни он осуждал рабство, как того велела школа, сейчас он не считал, что занимается чем-то постыдным. Ведь это была всего лишь игра. 3 Глеб рванулся, что было сил, и земля, вздохнув, отпустила его. Он тут же лег на живот, ухватился за пучки осоки, и пополз, выбираясь из осыпающейся ямы, так похожей на могилу. Он не вполне понимал, что происходит, он еще не пришел в себя, не осознал, как тут оказался, и что это за место. Но некое чувство подсказывало ему, что сейчас что-то случится. Он чувствовал опасность. Предугадывал ее. Память подсказывала, что так было всегда - после каждого рождения следовало испытание. Новорожденный должен подтвердить право на жизнь. Пройти боевое крещение, получить первый опыт, а, быть может, первое оружие и первые деньги. Если повезет... “Это игра, - вспомнил Глеб. - Это Мир.” И тут же его сознание погребли какие-то неясные мысли, пугающие и странные. Глеб застонал, ощущая, как вспухает голова, обхватил ее руками, стиснул, не давая лопнуть, отполз на пару шагов от родившей его могилы, встал, покачиваясь, не замечая, что в нескольких шагах от него проходит дорога и не видя, как поблизости расступились кусты, выпуская на открытое место странное существо, отдаленно похожее на человека... “Епископ” - имя заклятого врага было словно спасательный круг. Глеб уцепился за него, подтянул к себе. Сразу сделалось спокойней. Постепенно унялся ураган смутных мыслей и образов. Но осталось знание, что не все в порядке. А потом Глеб увидел перед собой страшное черное лицо с оскаленной пастью, и понял, что пришел первый враг, и пора бороться за жизнь... 4 На дороге что-то темнело... Волколак положил ладонь на рукоять меча, присмотрелся. Какие-то груды... Похоже, тела... Верно, кто-то из путников забрел на опасное место, не зная о правилах или позабыв о них, растревожил Урочище, разбудил нечисть... Волколак поднял руку, предупреждая о возможной опасности. Он был единственный воин в обозе, но перед началом перехода он проинструктировал всех, кто мог держать оружие, и сейчас он знал, что возницы, заметив его жест, взялись за топоры и рогатины. Какая-никакая, а поддержка... Фыркнула лошадь, почуяв мертвечину, прянула ушами, тряхнула головой. Щелкнул кнут - словно сухой прут лопнул. И люди, и животные торопились миновать опасное место. Человека, прижавшегося к стволу осины, Волколак заметил лишь когда тот шевельнулся. Как обычно рефлексы опередили разум - Волколак не успел ничего понять, а клинок, дрожа, уже указывал на подозрительную фигуру. Человек ли? - Помогите, - всхлипнул незнакомец и Волколак уверился, что это действительно человек - чудища Черного Урочища говорить не умели. Но кто он? Грязный, всклокоченный, босой, в каком-то рубище, безоружный, сильно ослабевший, возможно, раненный, хотя ран не видно, и крови не заметно - как он здесь очутился, что делает, почему жив? Волколак тронул возницу за плечо, велел придержать лошадь. - Кто ты такой? Грязный человек вышел на дорогу, направился к головной телеге остановившегося обоза. Двигался он неуверенно, шатко, подволакивал ноги, словно зомби. - Кто ты? - повторил вопрос Волколак. Он не собирался спускаться с повозки, чтобы помочь незнакомцу. Волколак знал, что земля Черного Урочища отбирает силы у любого человека, что топчет ее. Отбирает и передает обитающей здесь нечисти. - Я... я... - Человек дошел до повозки, схватился за высокий борт, поднял голову. Волколак посмотрел в его бесцветные глаза, спросил, не нуждаясь в ответе: - Ты Одноживущий? - Я... я... - Человека словно заклинило. Его перепачканное землей лицо дергалось, кадык прыгал вверх-вниз. - Я... - Ты меня понимаешь? Конечно же, Одноживущий не может понять речь настоящего человека. Ведь он просто кусок программного кода. Он способен реагировать на какие-то слова, на сочетания слов, в него заложена возможность самообучаться, он может анализировать структуру фраз. Но понимать? Нет. - Как тебя зовут? - на этот вопрос способен ответить любой Одноживущий - Я... Глеб... Конечно, Одноживущий, - уверился охранник. - У Двуживущих таких имен не бывает. - Ладно, забирайся. - Он подал руку изможденному бедолаге - помог ему подняться и одновременно поздоровался. - Меня зовут Волколак. Будем знакомы. Задерживаться здесь было опасно. Они и так рисковали, остановившись посреди Урочища. - Пошли! - Волколак, не медля больше ни секунды, махнул рукой, и обоз тронулся. Когда повозка поравнялась с мертвыми телами, лежащими у обочины, Волколак повернулся к подобранному Одноживущему. - Кто их так? Ты случайно не видел? Одноживущий не ответил. Он лежал на дне телеги, уставившись пустыми глазами в небо. “Словно восковая кукла, - подумал Волколак. - Восковая кукла с электронной начинкой.” Он помахал ладонью перед лицом Одноживущего, убедился, что тот ни на что не реагирует и потерял к нему интерес. Сейчас его занимало другое - он строил предположения о том, кто же прикончил трех упырей, и где сейчас этот человек. Или же бойцов было несколько? Одиночке с такими соперниками управиться трудно. Вдвоем - куда легче, особенно если один боец - маг, а другой - воин. И если такая парочка встретится где-нибудь впереди, если они не любят работорговцев, и не брезгуют грабежом, то проблем они могут доставить не меньше, чем все Черное Урочище со всей своей нежитью и нечистью. Знать бы, кто это люди, и где они сейчас... 5 Молния ударила с чистого неба. С треском вонзилась в землю, опалив ближайшие кусты, расплескав почву. Невесть откуда взявшийся дым - ярко-синий, плотный, клубящийся - вмиг затянул горячую воронку. В дыму кто-то надрывно кашлял. Длинный посох вылетел из синего облака, упал на траву. Через мгновение рядом с посохом шлепнулась дорожная сумка. А потом из дыма, разгоняя его руками, выступил кашляющий человек. - Вот черти... - Он пытался ругаться, но ему не хватало воздуха. - Говорил же... Выдержите рецепт... Так нет!.. Напутали!.. Он упал рядом со своими пожитками, рукавом долгополого шерстяного халата вытер слезящиеся глаза, кое-как справился с кашлем, отдышался, огляделся. - Опоздал? В пяти шагах от наполненной дымом воронки чернела вывернутой землей яма, похожая на большую кротовину. - Опоздал! - Человек досадливо сплюнул, подтянул к себе посох, крикнул во весь голос: - Глеб! Эй! Слышишь меня?! Наверное, человек не понимал, где находиться. Или не знал, как следует себя вести в Черном Урочище. - Где ты, парень?! Иди сюда, пока тебя не сожрали! Это опасное место, правду тебе говорю! Похоже, человек этот просто ничего не боялся. - Ну куда же ты делся? По-стариковски кряхтя, он поднялся на ноги, подошел к яме, из которой выполз Глеб, потрогал землю, осмотрел примятую траву, заметил тела вампиров, покачал головой. Пробормотал: - И где теперь тебя искать, парень? - Он выпрямился, подхватил сумку, забросил ее за плечо и быстрым шагом направился к дороге. Он уже видел в пыли отпечатки колес и подкованных копыт. - Поговорить бы нам надо, парень... - бормотал человек, разглядывая следы, оставленные обозом, и пытаясь угадать, в какую сторону двигались телеги. - Подождал бы ты меня, а?.. Ох, смотри, не натвори там делов... 6 Обоз остановился на перекрестке дорог, у большого камня, который был испещрен памятными надписями на разных языках: “Алый Лев проезжал тут”, “Бойтесь меня! Смеагорл”, “Это дорога в ад”, “Режь Одноживущих!”, “Магов - нет!” - Ваши деньги, господин, - сказал торговец Том, передавая Волколаку тугой кошель. - Что-то много. - Тут еще плата за нового раба. - Какого раба? - не сразу понял Волколак. - Ты про этого оборванца что ли? Он не раб. - Он раб, господин, - твердо сказал Том. - Мы его спасли, он нам должен, но у него ничего нет. Значит, он сам принадлежит мне. Волколак возражать не стал - пустое это дело спорить с Одноживущим. - Ну, как знаешь... Только смотри не прогадай. Сдается мне, раб из него плохой выйдет. Вон, валяется словно труп. Живой ли? - Живой, - сказал Том. - Куда вы дальше? - Туда, - неопределенно мотнул головой работорговец. Ни к чему Двуживущему знать путь невольничьего каравана. - А я туда, - махнул рукой Волколак в сторону знакомой деревеньки, стоящей на плешивом пригорке. Они расстались. Обоз двинулся дальше. Волколак, привалившись спиной к белому исписанному камню, смотрел, как, громыхая, катятся мимо глухие фургоны с крохотными окошками-отдушинами под самой крышей, с единственной дверью, запертой снаружи. Один, второй, третий... Сколько же там человек, сколько невольников? А что, если среди них оказался Двуживущий? Что за глупость! Двуживущий не может быть рабом. Ничто не удержит его в оковах, ничто не заставит подчиняться хозяину. Волколак представил, что стал бы он делать, случились ему попасть в рабство. Усмехнулся, почесал кулак, повел плечами. Это было бы хорошее приключение... Обоз ушел. Расползлось по лугу поднявшееся облако пыли, осело на траве. А Волколак все стоял, думал... Ему было пятнадцать лет, но об этом знал он один. Ну и, наверное, те люди, что обслуживали игру. Но они ни с кем не делились такой информацией - не имели права. Ему недавно исполнилось пятнадцать лет, но мужчины - настоящие мужчины - считали его равным. Главное, быть немногословным и уверенным. Тогда никто не заподозрит, что в действительности ты пацан. Молодой парнишка, школяр, который вымолил у родителей разрешение на вживление нейроконтактера, а теперь просаживает их деньги. Ему было пятнадцать лет, а он уже мог убивать. Не взаправду, понарошку. Рубить мечом головы, отсекать конечности, вспарывать животы. Он мог делать все, что угодно. Даже пить пиво. Вернее, эль - так называли этот хмельной напиток Одноживущие. Настоящего пива Волколак еще не пробовал, но он не сомневался, что оно ничем не лучше пива виртуального. А скорей всего - хуже... Волколак посмотрел в сторону деревни. Там есть неплохая забегаловка. И знакомый хозяин держит для него комнату, ведь он частый гость, постоянный клиент. Но скоро... Скоро все измениться. Еще сотня-другая монет, еще чуть-чуть опыта, еще некоторое количество полезных знакомств - и тогда можно будет покинуть эти места. Отправиться по Миру на поиски приключений. А перед этим надо будет купить хорошие доспехи и оружие. И взять несколько уроков у мастеров. Может быть даже на целый сезон стать чьим-то учеником. Так вернее. Так безопаснее. “Двигаясь понемногу, пройдешь дольше, - любит приговаривать хозяин харчевни. - А бегущий без остановки быстро свалится замертво”. Волколак не хотел свалиться замертво. Он знал, что новая жизнь, новое подключение влетит в копеечку. И вряд ли родителей обрадует новость, что пора опять раскошелиться. Волколак криво усмехнулся, подобрал острый кусок щебня, шагнул к придорожному камню, нашел знакомую надпись. Привстав на цыпочки, старательно обновил ее, обвел стрелку, указывающую на плешивую макушку холма с плоскими бородавками крыш. Отступил на шаг, склонил голову набок, полюбовался результатом. “Волколак проведет вас через Черное Урочище. Дешево. В любое время.” Он ведь здесь не бездельничал. Он тоже работал. Зарабатывал на жизнь. И заработок этот был настоящим. Ведь при желании виртуальные монеты можно обратить в реальную наличность. И как знать, может когда-нибудь, когда у него будет приличный доход, именно так он и станет поступать. Ведь есть же люди, для которых игра - прибыльное занятие. Существуют же специальные биржи, где игровое золото можно обменять на любую валюту, есть и сетевые магазины, в которых можно продать ненастоящее барахло за настоящие деньги - за доллары, евро, юани, рубли. “Когда-нибудь, - заверил себя Волколак, - игра сделает меня богатым.“ Главное - двигаться понемногу. Главное - не спешить. 7 Гудели, ныли голоса. Ни слов, ни звуков - только ровный монотонный гул. И отдаленный лязг. Стальной звон. Постукивание. Мечи... Глеб очнулся, дернулся, приподнялся. Огляделся недоуменно, встревоженно. Он лежал на полу, в углу на куче тряпья. Над его головой потрескивал факел, ронял огненные капли в прибитую к стене миску с водой. На закопченных потолочных балках колыхались грязно-серые паучьи тенета - словно обрывки сгнивших флагов. В тесной комнате было полно народу. Испуганные встревоженные люди сидели, скрестив ноги, полулежали, привалившись к стенам. Кто-то нервно расхаживал, перешагивая через вытянутые ноги, через тела, топча сброшенную одежду, пиная стоптанную обувь. - Где я? - Глеб пытался вспомнить, как он здесь очутился. В комнате не было мебели. Голые бревенчатые стены были изрисованы углем - примитивно изображенные человечки сражались на мечах и копьях, стреляли из луков по мишеням, бились врукопашную. - Что это за место? - голос Глеба влился в общий гул и потерялся, растворился в нем. Окон здесь не было. Только обитая железными полосами дверь, с маленьким смотровым окошечком, закрытым в данный момент. - Что происходит? - Глеб, опираясь на стену, встал. Он странно себя чувствовал. Очень необычно. Это его пугало. И память... Что-то случилось с его памятью. Ее словно вычистили, обрубили что-то, и культи воспоминаний так мучительно саднили... “Амнезия”, - выплыло нужное слово. И Глеб, не удержавшись, произнес его вслух. Громко. Так громко, что его наконец-то услышали. - Я - Ирт, - повернулся к нему небритый мужичок средних лет, крепкий, широкоплечий, жилистый, но болезненно бледный. - Ты Одноживущий? - Да, - мужичок кивнул. - Здесь все Одноживущие. - Но я... Как я сюда попал, ты видел? - Конечно, Амнезия. Мы же ехали вместе, в одном фургоне. А после Том нас продал. - Какой Том? - тупо спросил Глеб. - Ну, Том. Работорговец. - Продал? Нас? - Да. Мы рабы. И он нас продал. Двоих по цене одного. Кажется, он просто хотел от тебя избавиться. - Я не могу быть рабом! - Любой, кто попал в фургон Тома, становится рабом, Амнезия. - Меня зовут Глеб! - У меня тоже два имени. - У меня одно имя! Глеб! Так меня зовут! Глеб! И никак иначе! - Хорошо. Я понял. Только не кричи. Здесь и без того страшно. Глеб, сделав над собой усилие, закрыл глаза и медленно сосчитал до десяти. Ирт внимательно смотрел, как шевелятся его губы. - Так ты знаешь, что это за место? - спросил Глеб, чуть успокоившись. - Говорят, это школа Ордена Смерти. - Что? - Здесь Двуживущие под присмотром учителей оттачивают свое мастерство. - Какой Орден? Смерти? - Да. Разве ты ничего о нем не слышал? - Нет. - Странно, - удивился Ирт. - Об этих людях знают все, их бояться, с ними не связываются. Они убивают Одноживущих. Просто так, безо всякого повода. Они вырезают целые деревни, никого не жалея. В городах они устраивают погромы. Их лица всегда скрыты костяными масками, похожими на черепа. Это страшные люди. - Значит, мы влипли в историю, - проговорил Глеб и покосился на закрытую дверь, из-за которой доносился приглушенный лязг мечей. - И что будет дальше? - Скоро нас отведут на арену. И заставят драться с Двуживущими. Так мне объяснили. - Нам дадут оружие? - Я не знаю. - Нас отпустят, если мы победим? - Мы не победим, - спокойно сказал Ирт. - Они - Двуживущие. Это они всегда побеждают. А мы... Сейчас мы все готовимся к смерти... 8 Трижды, скрежеща, открывалась дверь. И люди вздрагивали, поворачивали головы, замирали напряженно. В первый раз принесли хлеб. Два ничем не примечательных человека внесли его на большом подносе, поставили у порога и сразу исчезли. Никто не успел как следует их разглядеть, никто не понял, были они Двуживущими, или же рабами, как все прочие заключенные. Потом те же люди принесли воду в деревянных ведрах. А когда хлеб кончился, дверь открылась в третий раз. В комнату шагнул высокий человек с костяной маской на лице, и с алой повязкой на рукаве черного плаща. Мгновение он стоял неподвижно, и лишь живые глаза в прорезях мертвой маски двигались - тяжелый взгляд скользил по лицам невольников. Медленно поднялась рука, шевельнулся указательный палец: - Ты... Круглолицый рябой здоровяк выронил недоеденную горбушку. - Ты... Пожилой крестьянин побледнел, привалился к стене. - Ты... Долговязый жилистый парень покачнулся, стиснул кулаки. Рот его перекосился, губы шевельнулись - сперва почти беззвучно. Потом - исторгнув крик: - Нет! Не пойду! Человек в маске вмиг очутился возле него - никто и понять ничего не успел, разве один только Глеб. Сверкнула сталь, окрасилась кровью. Крик прервался. Мешком осело мертвое тело, стукнулась об пол безвольная рука, разжался кулак. - Значит, ты... - обагренный клинок уперся в грудь Ирту. - И я, - Глеб смял в пальцах хлебный мякиш, поднялся рывком. Какой смысл оттягиваться неминуемое? Человек с костяным лицом смерил его взглядом. Согласился: - И ты. Глеб успокоился. 9 Их привели в просторный восьмиугольный зал, освещенный множеством факелов. Высокий потолок поддерживали деревянные колонны, истыканные метательными ножами и топорами, к колоннам прижимались соломенные, истерзанные дротиками и стрелами манекены. Возле одной из стен стояли узкие скамьи. На них - словно куры на насесте - тесно разместились Двуживущие - человек, наверное, тридцать. Справа от них, в затененной нише, наполовину завешенной черной бархатной шторой, поблескивал разнообразным оружием причудливый стеллаж. К нему-то и подвели рабов. - Выбирайте, чем будете сражаться, - сказал человек в маске. - Если выживете, можете идти на все четыре стороны. Глеб, не торопясь, оглядел ряды оружия. Боевые топоры его не заинтересовали, молоты показались слишком тяжелыми, изящные шпаги, напротив, выглядели несерьезно. Мечи... Круглолицый рябой здоровяк взялся за рукоять прямого меча, вытянул его из стеллажа, осмотрел широкий клинок, со знанием дела попробовал остроту лезвия на ногте большого пальца. И глянул в сторону молчаливых Двуживущих - затравленно глянул и нерешительно. Кем он был раньше? Мясником? Резчиком скотины?.. Пожилой крестьянин выбрал короткую секиру - наверное, вспомнил, как колол топором дрова. - Что посоветуешь? - шепнул Ирт и тронул Глеба за плечо. - Бери, что покажется привычным, - ответил Глеб и взялся за древко копья. - Тогда я выберу молоток, - решил Ирт. - Когда-то я работал в кузне. - Это клевец, - сказал Глеб. - Возьми лучше соседний, у него рукоять длиннее. Копье себе Глеб выбрал хорошее - средней длины, не легкое и не тяжелое, с наконечником в форме тополиного листа, с тремя остро отточенными полосами-лезвиями на верхнем конце древка - чтобы враг не мог за него схватиться, с трехгранным шипом-подтоком на пятке копья. Так и хотелось перехватить оружие, закрутить, рассечь воздух, заставить его петь... Но Глеб не собирался показывать свое боевое умение. Пусть это окажется сюрпризом для врагов. Он ведь когда-то учился... Учился много раз, во множестве жизней... Глеб нахмурился: снова это странное чувство. Обрубки воспоминаний. Неясная тревога. Нет, не время сейчас заниматься самокопанием. Нужно сосредоточиться... Он крепко стиснул древко, сжал обеими руками, выставил копье перед собой, держа его нарочито неумело, жестко. Посмотрел на Двуживущих, перехватил их взгляды, отвел глаза. Они что, все сразу нападут? Или небольшой группой? Или только один из них выйдет против четверки крестьян-неумех, а остальные будут смотреть, болеть за товарища, подбадривать его криками? - Готовы? - почему-то к нему одному обратился человек в маске. И Глеб механически кивнул, развернул плечи, вскинул голову. Он решительно вышел в центр зала и повернулся лицом к людям на скамейках. Пускай потом гадают, кто он такой. Наверное, решат, что он охотник или отставной солдат-наемник. Пусть думают, что хотят, вспоминая свою смерть, оправдывая свое поражение. Пусть... Глеб усмехнулся, вспомнив, как расправился с тремя упырями. Первому вырвал глаза, свернул шею и сломал позвоночник. Второго насадил на подхваченный с земли кол, пригвоздил к земле. А третьему вывернул руку, сбил с ног, а потом размозжил его уродливую шипящую голову о шершавый серый камень, вросший в землю. Он мало что понимал тогда, он был как пьяный. Но ведь и силы нашлись, и реакция не подвела - впрочем, после схватки он почувствовал себя опустошенным, выжатым, измочаленным. Едва не упал, привалился к дереву - голова гудела, и перед глазами все плыло. Но теперь он почти в полном порядке. Теперь у него есть оружие. И даже союзники... Ирт с боевым молотом в руках встал справа от него. Рябой здоровяк с мечом и пожилой крестьянин с секирой держались чуть позади. Кажется, они были знакомы. А может, просто договорились прикрывать друг друга. - Варвар! - выкрикнул имя человек в маске. - Сегодня ты первый! Со скамьи поднялся мускулистый Двуживущий. Из одежды на нем были одни кожаные штаны. Голый торс пестрел цветными татуировками, длинные волосы были заплетены в тонкие косы, железный обруч охватывал правую щиколотку - амулет, который можно снять лишь отрубив ступню. - Скольких мы должны победить, чтобы выйти на свободу? - негромко спросил Глеб. - Всех, - ответил человек в маске. - Хорошо, - сказал Глеб. - Тебя тоже? Он не услышал ответа, потому что Варвар, зарычав, ринулся вперед. Песок и опилки полетели из-под его ног, словно из-под колес буксующего автомобиля. Взвизгнул рассеченный клинком воздух. Ирт невольно отступил на шаг. Попятились рябой здоровяк и пожилой крестьянин. Глеб не двинулся с места. Варвар взревел, занося меч для сокрушительного удара, прыгнул на неподвижного, должно быть, обмершего от страха Одноживущего. И увидел, как стремительно взвилось копье, устремилось ему навстречу, и уже не отвернуть, не уклониться, не отбить смертельный выпад. Глеб вдруг вспомнил, как звали молодого гоблина, что когда-то учил его обращаться с копьем, выкрикнул: - Уот! - короткое имя прозвучало словно боевой клич. Острый наконечник вонзился в бок здоровяку, пробил кожу и мышцы, разорвал печень. Глеб отшатнулся, выдернул копье, не позволяя ему застрять в теле врага, длинным скользящим шагом ушел в сторону. Мертвое тело рухнуло на арену. Потемнели опилки с песком, напитавшись горячей кровью, потемнели и лица Двуживущих. Глеб застыл, неловко опершись на копье, с притворным изумлением глядя на труп врага. Путь думают, что это случайность. Пусть видят, что Одноживущий и сам испугался своего деяния, удивился своему везению. - Пиранья! - рявкнул человек в маске, и со скамьи скатился невысокий круглый человечек с длинным кинжалом в каждой руке, в крепких сандалиях, на мысках и пятках которых сверкали отточенные лезвия, с шипастыми браслетами на запястьях. Двигался он быстро, текуче, обманчиво - делал вид, что сейчас бросится вправо, а кидался влево, показывал, что отступит, и наскакивал. - Посторонитесь, - сказал Глеб своим невольным соратникам. И те послушно расступились, отошли. Копью нужен простор. Копье на просторе начинает танцевать. - Истукан! - прокричал человек в маске смерти. - Бабочка! Еще два человека сорвались со скамьи. “Ах вот как, - зло ощерился Глеб. - Дошло, наконец, что не на того нарвались. Увидели...” Три человека наступали, прощупывали его оборону, примерялись к его манере боя, к его вязкому танцу. Они пытались окружить, обойти его, но Глеб не позволял - оттеснял, угрожал, манил и лавировал. Он держал их перед собой, в одной линии. И они, сам того не замечая, подчинялись ему. Коротышка с двумя кинжалами. Могучий гигант с железной палицей. И длинноногая большеглазая девушка, вооруженная широкой изогнутой саблей-ятаганом, в льняной майке и в кожаных шортах. Глеб знал, что убьет их всех. И хотел сделать это одновременно. Улучив мгновение, он бросил взгляд на Одноживущих. Те совсем растерялись, опустили оружие, прижались спинами к одной из колонн, словно надеялись спрятаться в ряду соломенных чучел. Они во все глаза смотрели на Глеба и трех его противников. - Рыбак! Чертенок! - выкрикнул человек в маске, и еще две фигуры вышли на арену. Гладиатор с сетью и трезубцем, и чернокожий парнишка с изящной алебардой. Глеб вновь оскалился. Неужели учитель засомневался в своих учениках? Или просто решил не рисковать понапрасну? Может, деньги еще с них не получил? Мертвецы за учебу не заплатят. - Почему бы тебе самому не попробовать? - крикнул Глеб, на миг повернувшись к человеку в маске. Тот никак не отреагировал. Скрестив руки на груди, расставив ноги, он стоял возле наполовину зашторенной ниши, в паре шагов от оружейных стеллажей, и внимательно следил за ходом поединка. Он видел, что купленный за бесценок раб сражается, словно Двуживущий мастер. И недоумевал, как такое возможно. - Самурай! Желтолицый воин поднялся со скамьи, склонил голову, вытащил из ножен меч-катану. - Бульдог! Патлатый, заросший боец, больше похожий на оборотня, чем на человека, подхватил с пола небольшой щит и короткий меч-гладиус, и, рыча, прыгнул вперед... Семеро против одного. Невиданное дело. Что скажут об Ордене, если эта история выйдет наружу? Если отсюда выйдет этот странный Одноживущий? Выйдет победителем... Белая маска чуть качнулась. Невозможно! Недопустимо!.. Глебу приходилось несладко. Противники все же окружили его, и теперь непрерывно атаковали - не все сразу, чтоб не мешать друг другу, а по-двое, по-трое - но одновременно и с разных сторон. Копье стегало воздух, кружилось, выписывало замысловатые петли, отражая выпады, удерживая врагов на дистанции. Глеб ни мгновения не стоял на месте, ноги его выделывали причудливые па, корпус раскачивался, скручивался, выпрямлялся пружиной, руки словно плели кокон - невидимый, эластичный и непроницаемый. И метался взгляд, прямой, словно копье, но еще более быстрый и острый. Глеб уставал. Но и противники теряли силы. Первым упал Чертенок. Упал, накрыв собой алебарду, залив ее собственной кровью. Через миг выронил катану смертельно раненный Самурай, скорчился, держа в охапке свои потроха. Длинноногая Бабочка запнулась о тело, чуть замешкалась, и Глеб коротким точным ударом лишил ее правого глаза. Бульдог взвизгнул, словно щенок, когда наконечник копья взрезал ему бедро. И заскулил, глядя, как кровь тугой струей наполняет круглую чашу перевернутого щита, слабеющими пальцами стараясь пережать вспоротую артерию. Могучий Истукан покачнулся, потеряв опору, - древко копья подсекло ногу, резануло длинными ножами по икре. Он повалился вперед и напоролся грудью на острую сталь наконечника. А потом Рыбак взмахнул сетью, и сам удивился, зацепив-таки руку Глеба; завопил радостно, торопливо ткнул трезубцем пойманного врага. Промахнулся. Глеб уклонился, дернулся, спеша высвободиться, стараясь не запутаться еще больше. Дико взревел почуявший близость победы Пиранья, оскалил подточенные треугольные зубы, бросился на попавшего в сеть опасного противника, плечом отбил неловкий выпад копья, полоснул кинжалами, ткнул врага в живот, в грудь, в шею, отскочил, кривя губы, уверенный, что сейчас противник рухнет на колени - раны хоть и неглубокие, но болезненные, удары хоть и не сильные, но точные. Кровь проступила на грязной рубахе. Расползлась вспоротая ткань. Глеб опять рванулся, чувствуя, как нити крепкой сети срезают кожу. Длинная рубаха лопнула, развалились окончательно. Трезубец скользнул по голому плечу, оставив багровую, разом вспухшую полосу. Двумя смертоносными винтами закрутились кинжалы в руках Пираньи. Глеб задергался, затрепыхался, начиная понимать, что из сети ему уже не вырваться, догадываясь, что на этот раз он может проиграть. Может погибнуть... Навсегда. Навсегда?.. Невероятная догадка парализовала его. Страшное предположение оглушило сильнее любой палицы. А что, если эти люди не ошиблись? Что, если он действительно Одноживущий? Глеб зарычал, забился исступленно, бешено, не обращая внимания на боль, на раны, на кровь. Закружился, заметался, сам не заметил, как вырвал сеть из рук Рыбака, налетел на Пиранью, сбил его на землю - и, будто слепец, проскочил мимо. Он не видел, как машет руками человек в маске смерти, не слышал, как выкликает он имена, и как поднимаются со скамеек испуганные Двуживущие, крадутся, нерешительно переглядываются... А потом кто-то крикнул: - Богоборец! И Двуживущие попятились, а человек в костяной маске поперхнулся. - Богоборец! - повторился радостный крик. - Это же он! Он! Три фигуры отделились от колонны - казалось, ожили соломенные манекены. - Богоборец! - возликовали три голоса. Глеб покачнулся, теряя равновесие. Но три человека подхватили его, удержали, подперли с боков, прикрыли собой. Ирт с боевым молотом, крестьянин с секирой и круглолицый здоровяк с мечом. - Богоборец с нами! Ноги Глеба подломились, и он осел на арену, не выпуская из рук копье, но понимая, что уже ничего не сможет сделать, даже если сейчас к его шее поднесут тупой нож и начнут медленно перепиливать горло. Глеб закрыл глаза, ожидая смерти. И провалился в черное беспамятство. Глава 2 Конечно, Танк мог бы заранее прийти к указанному месту, чтоб установить там микро-камеру, прикрепить под скамьей диктофон. Но зачем? Ведь камеру можно принести с собой. На себе. И можно устроить трансляцию прямо в сеть. На сервер, общий доступ к которому откроется через три часа. Если хозяин не даст о себе знать... - Подозреваю, что вы записываете наш разговор, - это были первые слова человека в ярко-желтой футболке с синей цифрой 5 на груди. - Своего рода страховка, - пожал плечами Танк, тоже решив обойтись без приветствий. - Понимаю... Вам нечего бояться. - Я не боюсь. Я остерегаюсь... - Танк демонстративно поскреб пальцами подмышечную кобуру, поддернул джинсы, сел на скамью, скрестил ноги. - Так что у вас за дело? - Конфидециальное... Может, все-таки, выключите запись? - На этот счет не волнуйтесь. Тайны клиентов я храню свято, вы должны это знать, если уж вышли на меня. - Мы знаем... - Человек в желтой футболке просительно улыбнулся. - И все же... - Как пожелаете, - Танк привстал, легонько щелкнул ногтем по пряжке ремня - сделал вид, что выключил аппаратуру. Старый отработанный трюк, примитивный, но действенный. - Хорошо, - удовлетворенно кивнул человек в желтой футболке. - Теперь перейдем к делу. Каким именем из четырех мне вас называть? - О! - восхитился Танк. - Вы и это знаете? Давайте обойдемся вообще без имен. Пусть я буду Танком. - А вы можете называть меня Посланцем. Я представляю корпорацию, о которой вы не могли не слышать. У нас возникли некоторые... гм... проблемы, и мы хотели бы воспользоваться вашими услугами. - Должен предупредить, что я не занимаюсь ничем противозаконным. - Мы знаем. Пять лет за вами не числится ничего... эээ... противоправного. Разве только несколько мелких... шалостей... О которых никто не знает. Вернее, никто не должен знать. - Кто вы такие? - нахмурился Танк. - Не торопите события, - человек в желтой футболке взмахнул рукой, и в его пальцах появился маленький белый прямоугольник. - Скоро узнаете все, что возможно. Но сейчас нам нужно принципиальное ваше согласие, Танк. - Тогда несколько вопросов, Посланец. - Конечно. - Деньги? - Не вопрос. Повышайте в два раза свой обычный гонорар. - Риск? - Никакого риска. Все законно. Ни вашей жизни, ни здоровью, ни благополучию ничто угрожать не будет. - Обязательства? - Никаких. Если сделаете дело - получите большие деньги. Если ничего не выйдет - мы оплатим ваше потраченное время и мирно разойдемся. - Так в чем подвох? Что за мышеловка спряталась за этим гигантским куском сыра? - Никакого подвоха. Нам рекомендовали вас как уникального профессионала, и мы решили вас нанять. - Человек в желтой футболке протянул Танку кусочек картона. Танк взял его, думая, что это обычная визитка. - Здесь адрес сервера, - сказал Посланец. - Пароль для входа и ключи для доступа к закодированным разделам... Ну так что, вы беретесь за эту работу? Танк помедлил. Спросил, осторожничая: - Если мне что-то не понравится, я смогу выйти из игры? - Да, - улыбнулся человек в ослепительно-желтой майке. - Из игры вы можете выйти в любой момент. - Хорошо, - сказал Танк. - Я нанят. - Рад слышать, - сказал человек в желтой майке и поднялся. - Через сутки карточка распадется. Так что поспешите... - Он не стал прощаться, отвернулся, словно потеряв всякий интерес к собеседнику, и шагнул на асфальтовую дорожку. - Погодите, - сказал ему в спину Танк. - А зачем мы вообще встречались? Можно же было все решить через сеть. - Считайте, что я просто хотел посмотреть на легенду, - не оборачиваясь, сказал Посланник. Через минуту его желтая майка скрылась за деревьями. А Танк еще долго сидел, крутил в пальцах картонный прямоугольник с написанными от руки буквами и цифрами, и слушал, как щебечут в кронах птицы, как ветер перебирает листву, а за кустами шиповника, за высокими бетонными берегами шумит автомобильная река. Он сам не заметил, как задремал, а очнувшись, вдруг понял, что совершенно не помнит, как выглядел тот человек. В памяти осталась лишь ярко-желтая футболка с цифрой 5 на груди. И коричневые стекла очков в золотой оправе. 1 Он был жив. В голове звонко стучали молоточки, скрежеща, вращались крохотные шестеренки, и медленно раскручивалась тугая пружина, своими стальными витками распирающая череп. - Кто я? - прошептал Глеб и открыл глаза. Три лица склонились над ним. Три пары глаз смотрели на него. А потолок был так высоко, что кружилась голова. - Что произошло? - спросил Глеб, стараясь не замечать боль. - Они сбежали, - ответил Ирт. - Решили не связываться. Ушли вон в ту дверь, и больше не показывались. - Почему? - Глеб застонал, приподнялся на локте, осмотрел себя. Вспомнил схватку, и то, как острозубый Пиранья орудовал кинжалами. - Ты - Богоборец. Человек в маске тоже узнал тебя. И увел учеников. - Какой Богоборец? О чем ты? - Непонимание породило злость; злость, смешавшись со скопившимся страхом, превратилась в бешенство. - Что за ерунда?! Что тут творится?! - Ты - отмеченный, - с достоинством сказал Ирт и отодвинулся. - Ты - Богоборец, Амнезия. Глеб заскрежетал зубами. - На твоей спине - Знак, - сказал пожилой крестьянин. - Мы думали, это просто легенда, - добавил рябой здоровяк. Глеб выругался и зажмурился. Он не хотел ничего видеть. И не хотел ничего знать. Он боялся. Боялся, что невозможное окажется правдой. - Кто я? - прошептал он. - Ты - неуязвим для оружия и магии. Ты - быстр, как щегол, силен, словно буйвол, верток, будто змея. Ты умеешь биться любым оружием, и можешь драться голыми руками. Говорят, это ты дал богу его силу, а потом убил его. Глеб ладонями зажал уши. Но настырные молоточки отбивали ритм, а свернувшаяся змеей пружина вращала шестеренки памяти. И они цеплялись друг за друга, и проворачивались, проворачивались, проворачивались... Глеб помнил дом. Свою квартиру - большую, трехкомнатную. И еще одну, другую - маленькую, темную, запущенную. Он помнил двор, вид из окон, березу, растущую у подъезда, кусты возле гаражей, где подростки вечерами распивали спиртное, теплотрассу, на которой любили спать бродячие собаки. Он помнил день операции. Была весна, с крыш сбрасывали снег, с карнизов сбивали сосульки, а он шел по улице мимо трепыхающихся флажков ограждения и думал... О чем он тогда думал?.. А у хирурга дрожали руки, а потом бабушка-сиделка баюкала, напевала что-то, и голове работал целый завод, что-то щелкало, гремело, стучало... Нейроконтактер. Дыра в голове. Зубастая гребенка контактов, запустившая щупальца в мозг, укоренившаяся в нем. Мост в виртуальный мир... Глеб не мог вспомнить, когда в последний раз он подключался к сети. Нет, он помнил подключения, но все они были одинаково близки. Вернее, одинаково далеки. Какое из них было последним - он не мог определить. Его память сделалась плоской. В его воспоминаниях не было времени. На них остались лишь отметки - словно даты в углах фотографий. Да и сами события уподобились фотографиям - кусочки прошлых жизней, выхваченные вспышкой, пойманные объективом. - Что со мной? Вся жизнь - череда фотографий. А между ними - зияющая пустота. Затягивающая. Гулкая. Гипнотическая. - Что произошло? - Глеб схватил Ирта за грудки, дернул на себя: - Что со мной произошло? Вы можете объяснить? Вы знаете? - Ты существуешь, - сказал Ирт. Кажется, он сам не мог в это поверить. 2 Они решили здесь не задерживаться. Но перед там, как уйти, они освободили всех узников. Орудуя боевым молотом, сея искры, Глеб разбил замок, вырвал скобы засова, ударом ноги распахнул дверь с маленьким зарешеченным оконцем в центре, крикнул: - Выходите! Десятки пар глаз испуганно смотрели на него. Скорченные фигуры жались к стенам и друг к другу, медленно отползали в тень. - Вы свободны, - сказал Глеб. Но люди не поняли, не поверили ему. И лишь когда в проеме показался Ирт, когда он, широко улыбаясь, повторил слова Глеба, заключенные рабы ожили, задвигались, зашумели - все громче, все радостней. Глеб вывел освобожденных людей на восьмиугольную арену, поднял руки, призывая к тишине, требуя внимания. Когда шум унялся, когда все лица повернулись к нему, он указал на нишу, где стояли оружейные стеллажи и велел вооружиться. Он подозревал, что Двуживущие вернутся. И, возможно, это будут не ученики, а учителя. Люди в костяных масках, мастера Ордена Смерти. Ирт, кажется, верил, что могучий Богоборец способен справиться с любыми противниками. Глеб был настроен куда более скептически. Ведь кинжалы Пираньи оставили на нам болезненные отметины... Выход они нашли не сразу. Одинаковые коридоры никуда не вели, неотличимые двери открывались в небольшие комнаты, больше похожие на монашеские кельи. В каждой стояли двухъярусные нары, грубо сколоченный стол и два стула. В каждой крохотное окно было занавешено багряным флагом с черепом, нарисованным желтой краской. В одной из комнат оказался человек. Наверное, он ничего не знал, возможно, спал, но топот множества ног разбудил его. И Глеб едва не напоролся на клинок, когда приоткрыл дверь и сунул факел во тьму тесного помещения. Удар был слабый, Глеб отразил его древком копья, шагнул через порог, плечом сшиб Двуживущего, но добивать не стал, лишь наступил на руку, держащую меч, смял кулак, раздавил пальцы. И спросил, глядя на занавеску с черепом, помахивая гудящим факелом: - Где выход? По стенам коридора ползали тени, вооруженные рабы теснились у двери, заглядывали в комнату, но войти не решались. - Где здесь выход? - повторил Глеб. - Направо, - простонал Двуживущий, даже не пытаясь вырваться. - В семи шагах. За поворотом. - Спасибо, - сказал Глеб и бросил факел на застеленные нары... Двуживущий не соврал. На улице была ночь, теплая, словно летнее море, черная, словно закопченное стекло. Дурманяще пахло травой, стрекотали цикады, где-то неподалеку журчала вода. А впереди горели факелы. И за ними смутно белели пятна страшных неподвижных лиц. 3 - Теперь бегите, - тихо сказал Глеб. - Что? - Ирт стоял рядом, и не мог не услышать. - Бегите, - повторил Глеб чуть громче. - Нет, Богоборец, - покачал головой Ирт. - Мы не оставим тебя. - Я побегу тоже. Из открытой двери потянуло дымом. Высветилось маленькое окошко в семи шагах от толпы вооруженных рабов. В деревянном здании Ордена Смерти разгорался пожар. - Ты зря пришел сюда, Богоборец, - прокричали из тьмы. - Я здесь оказался случайно, - крикнул Глеб. - Случайно? Второй раз? - Я впервые здесь. - Видно, память тебя подводит. - Возможно, - Глеб стиснул древко, оглянулся. Рабы выполнили его короткие команды, погасили и выбросили факелы, рассредоточились, присели, опустили оружие к земле, спрятали сталь в траве. Тьма укрыла толпу, но надолго ли? Со звоном лопнуло стекло. Из оконного проема вырвался лепесток рыжего пламени. - Пришло время поквитаться, Богоборец, - объявил голос. - Чем же я вам насолил? Ответа не последовало, а Глеб так на него рассчитывал. Он надеялся, что эти Двуживущие как-то подтолкнут его память, помогут вспомнить то, о чем он забыл, хоть чуть-чуть прояснят, кто он такой, что с ним случилось. - Давайте поговорим по-человечески, - крикнул Глеб, борясь с искушением отшвырнуть копье, поднять руки и шагнуть к линии факелов, к людям - настоящим людям! - спрятавшим лица за масками. - Я просто хочу разобраться... Осветился дверной проем, порозовел текущий на крыльцо дым. - Слышите?! Я никакой не Богоборец, меня зовут Глеб, я Двуживущий. Я простой игрок, как и вы. Но что-то произошло, и я не вполне понимаю, что именно. Я лишь хочу узнать кое-что... Слышите меня? - Ты идиот, Богоборец! Запрограммированный болван! Надеешься нас провести? Тогда выдумай что-нибудь новенькое! Выдумай, если сумеешь!.. Отчаяние захлестнуло Глеба. Эти люди могли знать нечто важное. Эти люди могли помочь. Но он не мог выйти к ним, не мог с ними переговорить. Они собирались его убить, поквитаться за что-то, о чем он не помнил. И, похоже, они не сомневались, что он Одноживущий... Там, за линией факелов что-то тихо заскрипело. Глеб насторожился, нахмурился. Он знал этот опасный звук, помнил его... - Луки! - понял он и распластался в траве. - Все на землю! Свет факелов на миг чуть померк, а потом сделался ярче, чем был, и Глеб догадался, что это значит: лучники поднесли к факелам оголовки зажигательных стрел, и просмоленная пакля на них вспыхнула. - Уходите! - крикнул он рабам. - Отползайте и разбегайтесь! Тихие щелчки освобожденных тетив - и огненные росчерки прошили ночь, прогудели над головой, ударили в бревенчатую стену, вонзились в землю, разбрызгивая горячие алые капли. Кто-то закричал. Глеб повернул голову. Один из рабов тянул засевшую в боку стрелу, схватившись за полыхающую паклю. А огонь уже перекинулся на его одежду, огонь пожирал плотную ткань и пробовал на вкус человеческую кожу. Вновь зловеще скрипнули выгибаемые луки. И снова весело подмигнули далекие факелы. Ухнуло пламя, вырвавшись из разбитого окна. Сорвались стрелы. - Бежим! - во весь голос крикнул Глеб, вскочил, дернул кого-то, поднимая, о кого-то запнулся, через кого-то перепрыгнул: - Бежим! - Он увидел, как люди зашевелились, крикнул им, чтобы они поторапливались. И помчался во тьму, не слыша, но чувствуя, угадывая, как снова скрипят поспешно натягиваемые луки. Он пытался убедить себя, что не отвечает за этих людей. Он спасался сам, и не был обязан спасать их... Загоралась трава - огненные лужи медленно растекались, и ночь отступала от них. Затлела дранка на крыше - окрепший ветер вмиг раздул пламя, взвил искры, рассеял их среди звезд. Глеб мчался прочь от огня. Бежал в спасительную тьму. Кто-то увязался следом - топал, сопел, задыхался. А вокруг кричали люди - одни азартно, словно загоняющие зверя охотники, другие дико - будто раненные животные. Среди пламени, в искрах и дыму метались тени, огненные стрелы беспорядочно полосовали тьму, поблескивало оружие - алое от крови и огня. “Здесь каждый сам за себя, - мысленно разговаривал с совестью Глеб. - И я ничего не могу сделать. Теперь каждый сам за себя...” Какая-то фигура встала на пути - враг, потому что друзья остались за спиной. “Не друзья, - поспешно поправил себя Глеб. - Просто люди, попавшие в одну обойму, в один переплет. И даже не люди. Одноживущие.” Он махнул копьем, вышиб клинок из руки противника, ударил врага обратной стороной древка, проскочил мимо. И налетел на дерево. Деревьев было много. Они прятались во тьме, но ветер шумел в кронах, а под ногами мягко пружинила старая листва, и Глеб понял, что оказался на опушке леса. Ушел... Он обернулся. Рыжее пламя рвалось в небо, красный дым стелился по земле, черные силуэты двигались на фоне огня, и даже отсюда Глеб видел, что лица этих людей закрыты костяными масками. Он не сомневался, что это Орден Смерти ищет его тело. - А вот хрен вам, - сказал он по-русски, воткнул копье в землю и присел на подвернувшуюся корягу. Организуют ли они погоню, когда убедятся, что среди мертвых его нет? В любом случае, маленькую передышку можно позволить. Чуть отдохнуть, а потом - уносить ноги... Или?.. Спрятаться, затаиться, проследить за этими людьми. Потом захватить одного из них. Взять “языка”. И допросить с пристрастием. - Не двигайся! - приказал вдруг кто-то, и Глеб вздрогнул. - Подними руки, раб, - распорядился голос. - Медленно встань, сделай шаг в сторону и повернись. Позади что-то треснуло - словно камень о железо ударился, - короткая холодная вспышка ожалила тьму. А через секунду пылающий комок просмоленной пакли упал Глебу под ноги. - Ты как на ладони, раб. А у меня в руках взведенный арбалет. Делай, что я сказал! Глеб поднял руки, привстал. - Замри! - голос изменился. Теперь в нем слышались нотки торжества и опаски. - Так это ты, Богоборец! Глеб покосился на копье. Схватить, упасть, кувыркнуться через плечо, уйти в тень. Сможет ли он опередить палец на курке? Ничтожное легкое движение - и тяжелый болт сорвется с отполированного ложа. Что-то чуть слышно хрустнуло, и Глеб невольно зажмурился, ожидая мгновенной смерти. Он ощутил толчок в спину, почувствовал, как входит меж лопаток короткая стальная стрела, ломает позвоночник, пробивает грудь. И кровь наполняет легкие, горло, рот... Но это было лишь его воображение. Арбалет не разрядился. Хруст повторился - громче, отчетливей. В тот же миг раздался глухой удар, треск, шум падения. И новый - знакомый - голос спокойно сказал: - Ты быстро бегаешь, Богоборец. - Ирт? - Глеб осторожно повернулся. - Ирт, это ты? - Я... Одноживущий раб стоял, опустив к земле тяжелый молот-клевец на длинной рукояти. У его ног бесформенной грудой лежал мертвый арбалетчик. А вокруг кольцом сомкнулась плотная тьма, и покачивающиеся черные ветки казались ее щупальцами. - Когда-то я работал в кузне, - равнодушно сказал Ирт и вскинул боевой молот на плечо. 4 Было тихо. Близилось утро, воздух насытился влагой, и ночь стала серой, словно сажа на остывшем пожарище. - Я работал в кузне, был молотобойцем, - негромко рассказывал Ирт. - Я много где работал, ведь я попал в рабство, когда мне было десять лет. - Как это случилось? - Обычная история... Гоблины разорили нашу деревню, я остался без дома и семьи, пошел батрачить к двоюродному дяде, потом он передал меня своему знакомому, а уж потом тот продал меня за два мешка зерна забредшему в наши края торгашу. - Обычная, говоришь, история... - Глеб покачал головой. - Раньше я не часто встречал рабов. А теперь сам ехал в невольничьем обозе... Они ушли глубоко в лес, забрели в самую чащобу, в самый бурелом, нашли место, где поваленные деревья образовали подобие берлоги и залезли внутрь. У Ирта было огниво, которое он забрал у мертвого арбалетчика; надрав сухой бересты, растерев ее в ладонях, беглый раб развел крохотный костерок. Потом он сходил за водой к недалекому ручью, по пути нарвал травы-кислицы и ягодного мха — и теперь в мятой латунной кружке клокотал травяной чай. - Расскажи о Богоборце, - попросил Глеб. - О тебе? - Обо мне. - Я мало что знаю, - смущенно сказал Ирт. - И, наверное, из того, что я знаю, половина - глупые россказни. - Все равно расскажи. Ирт помолчал, глядя на бурлящую грязную воду, помешал варево осиновой щепкой, облизал ее. Сказал: - Богоборец прислан творцами... - и вновь надолго замолчал. Глеб смотрел в огонь, ждал продолжения. - Богоборец не бог, но и не человек... - Ирт, прихватив кружку через рукав, вынул ее из огня, поставил на землю, потряс обожженной рукой. - Он думает, что он Двуживущий, но это не так. И Одноживущим он тоже не является. Он - Богоборец... Говорят, он создан, чтобы защитить нас, Одноживущих. Он пришел, чтобы отомстить Двуживущим за наши мучения. Говорят, что желание справедливости подняло его из земли. Говорят, что он сражается словно сотня воинов, что обычное оружие его не берет... - Это неправда, - покачал головой Глеб. - Видишь раны? И кровь... - Говорят, что Богоборец никогда не отступает, - сказал Ирт. - И это тоже неправда. Сегодня я видел, как он бежал. - Так значит я - не он? Ирт осторожно прихватил кружку, поднес ее к губам, подул, прихлебнул звучно. И ответил: - Богоборец отмечен Знаком. Круглой печатью на коже. На спине. Меж лопаток... Я видел это Знак на тебе. Ты - Богоборец. - Знак... - пробормотал Глеб, повернул голову, выгнулся, пытаясь разглядеть, что там за печать у него меж лопаток. - Как он выглядит? - Круг, в который вписана звезда. Надпись на неизвестном языке. А в центре круга - закрытый глаз. Говорят, глаз этот иногда открывается, и тогда Богоборец может видеть все, что происходит позади него. - Ерунда, - неуверенно сказал Глеб. - Может быть, - пожал плечами Ирт. - Но еще вчера я сомневался, что Богоборец существует. А сегодня... - Он вновь хлебнул травяного чая и протянул Глебу кружку: - Попробуй. Бодрит. - Не хочу... Они одновременно подняли головы, напряглись - наверху что-то зашумело, завозилось. Посыпался вниз мелкий мусор - кора и хвоя; упала в костер шишка. Глеб приподнялся, держа в руках копье. Ирт отставил кружку, потянулся к боевому молоту. - Должно быть птица, - прошептал Глеб. - Или белка, - тихо сказал Ирт. Какое-то время они ждали, не повторится ли шум. Потом перевели дыхание. - Может хорь или ласка, - предположил Ирт. Глеб все же взял закопченную горячую кружку, глотнул терпкий отвар. И действительно, ощутил прилив сил, почувствовал, как прояснилось сознание, - словно не чай это был, а магическое зелье. - Ну как? - улыбнулся Ирт. - Хорошо, - признал Глеб. - Я много где работал, - довольно сказал Ирт. - И много чему научился... 5 Едва рассвело, они покинули ставшую уютной берлогу. - Сперва хочу выяснить, что это за Орден Смерти такой, - поделился планами Глеб. - Может, эти люди расскажут, где и при каких обстоятельствах я с ними раньше встречался. - Я с тобой, - сказал Ирт, затаптывая огонь. - Зачем тебе это? Шел бы домой, ты ведь теперь свободен. - У меня нет дома. И я уже никогда не смогу быть свободным. - Почему? - удивился Глеб. - Привык, - просто ответил Ирт: то ли пошутил, то ли правду сказал... Они преодолели завалы бурелома, вслух удивляясь тому, что прошли тут ночью и не переломали ноги. Вышли к небольшому болоту, пускающему вонючие пузыри, почувствовали, как колышется под ногами торфяная почва, увидели, как в такт шагам покачиваются чахлые пьяные березки, и поспешили свернуть в сторону, туда, где и земля была надежней, и березы здоровей. Точной дороги они не знали, брели почти наугад. А потом учуяли запах гари, повернулись лицом к ветру и ускорили шаг. Наговорившись за ночь, сейчас они молчали. Глеб примерял на себя образ Богоборца, признавал, что такое создание может существовать в Игре, и все же решительно не понимал, при чем тут он. Глеб пытался разобраться в себе, в своих новых ощущениях, в необычных чувствах. Он холодел при мысли, что с ним настоящим что-то случилось. Он думать боялся, что по какой-то причине застрял здесь - в виртуальном мире сетевой игры. Если бы он был Одноживущим - то есть компьютерным персонажем, программой с зачатками искусственного интеллекта - разве смог бы он думать так, как думает сейчас? Нет. Наверняка нет. Одноживущие - всего лишь сложные модели, комплекс алгоритмов. Они не способны рассуждать, они лишь создают видимость этого. А он разумен по-настоящему, по-человечески. Значит это какая-то особенная амнезия? Скоро он заснет, вернется в реальный мир, и все будет нормально. Или же, наоборот, проснется и осознает, что видел сон - плохой, дурной сон, но принадлежащий реальному миру... Проблема заключалась в том, что ни заснуть, ни проснуться Глеб не мог. Всю ночь он щипал себя, стараясь делать это незаметно для Ирта. В очередной раз убедившись, что самоистязание ни к чему не приводит, он закрывал глаза, расслаблялся и отдавал себе мысленный приказ заснуть. После этого он должен был очнуться в реальности, в своем настоящем теле, откинувшемся на спинку кресла, перед компьютером, с кабелем, подключенным к нейроконтактеру на виске... Так должно было быть, потому что так было всегда. Но ничего не происходило. Ничего не менялось. Глеб не мог ни заснуть, ни проснуться. Он увяз в игре. Застрял в Матрице... В детстве этот старый фантастический фильм произвел на Глеба странное впечатление. Бывало, он воображал, что реальности не существует, есть лишь ее тень, ее отражение, ее слепок в мозгу. Может быть, в мозгу каждого человека. А может, лишь одного. Целый мир в одной голове - в его голове. Это щекотало нервы. Это будило воображение. И пугало. Потом он забыл эти глупости. А вот теперь проклятый фильм вспомнился, и страшные мысли снова полезли в голову. Что, если ничего не было? Что, если его воспоминания - ложь? Его прошлое - фантом. И его разум, его восприятие, его мысли. Что если его самого никогда не существовало?.. Глеб с размаху вонзил копье в трухлявый пень и расколол его; ударив босой ногой, развалил на куски. Рыжие муравьи облепили останки своего разоренного небоскреба, и Глеб, глядя на копошащихся насекомых, ощутил себя Годзиллой - вот еще один старый фильм. Он сел на корточки, оперся руками о землю, склонился к муравейнику, почти коснулся его кончиком носа. Он пристально, напрягая глаза, разглядывал кишащих насекомых. И видел, что никакие это не муравьи, а невразумительные крохотные членистые цилиндрики на тоненьких палочках-ножках, с черными точками глаз, нарисованными на тупом подобии головы. Не муравьи, а имитация. Крохотные виртуальные роботы, самодвижущиеся модели. Возможно, какой-нибудь студент по заказу корпорации разработал схему их поведения, написал программу, оформил ее как типовой модуль. И теперь эти рыжие крохи расселились по множеству виртуальных миров, а студент приводит друзей в игру и показывает - вот, этих муравьев сделал я... Глеб выпрямился, перехватил недоумевающий взгляд Ирта, подумал - а кто сделал тебя? И поспешил отогнать зябкую мысль - а тебя-то самого, Богоборец, кто сделал? А?.. 6 Примерно через полчаса они оказались на опушке леса и увидели в отдалении дымящиеся развалины. Никакого движения вокруг пожарища заметно не было, но Глеб и Ирт выходить на открытое месте не спешили. Они присели на поваленную осину, собираясь как следует осмотреться. - Где все люди, как думаешь? - спросил Глеб, не рассчитывая на ответ. - В селении, - уверенно ответил Ирт. - В каком? - Через которое нас провели. Небольшая такая глухая деревенька, где обосновался Орден Смерти, предварительно вырезав всех жителей. - Почему ты раньше ничего не сказал? - Но ты же не спрашивал. - Дорогу туда знаешь? - Как вели, помню. Так что, наверное, найду. - Но нам надо остаться незамеченными, - напомнил Глеб, не особо надеясь на разум Одноживущего. - Это понятно, - кивнул Ирт. - Там большая часть дороги через лес идет, так что, думаю, прокрадемся... Они выждали еще немного, давая возможность затаившимся людям обнаружить себя, а потом вышли из леса. Двигались они быстро, перебежками; осторожничали - останавливались на несколько секунд, присаживались, прячась в траве или за кустами, осматривались - и вновь устремлялись вперед. На затянутом легкой дымкой лугу в росистой траве валялись тела Одноживущих рабов. Похоже, сбежать удалось немногим. Возле трупов прыгали отяжелевшие вороны, каркали хрипло. Они совсем не боялись пробегающих мимо людей, словно понимая, что тем сейчас не до них. Глебу чудилось, что Ирт укоряюще на него поглядывает. Хотелось оправдываться, хотелось объяснять, что ничего поделать было нельзя, стрелы летели из темноты, врагов не было видно, они были недосягаемы, единственная возможность спастись заключалась в бегстве, а рабы все равно были обречены - так или иначе они бы все погибли на арене. - Мы отомстим, - сказал Глеб. И вдруг подумал, что потеря памяти может быть связана с Епископом. Заклятый враг, возмечтавший стать богом, великий маг, каких не было в Мире, предатель, не останавливающийся ни перед чем на пути к власти, - возможно, он наложил какое-то заклятие, проклял своего преследователя, лишил его памяти, перемешал воспоминания, затуманил сознание, на какое-то время отнял возможность возвращаться в реальный мир. Было ли это в его силах? Позволяло ли устройство Мира подобную магию? Возможно... Глеб воспрял духом, почувствовал, как растворяется страх, до этого момента ни на миг его не отпускавший. Надо найти Епископа! Проклятый колдун!.. Глеб сшиб копьем подвернувшийся куст чертополоха, втоптал его в землю, ощутил легкий укол в свод босой стопы. Он подумал, что надо во что-то обуться, сейчас же, немедленно, и подыскать подходящую одежду вместо порванных штанов и остатков рубахи на поясе, лучше даже не одежду, а доспехи, легкие, кожаные, а, может, кольчугу. Он по-новому глянул на мертвецов. Вспомнил тех двоих, что встретились на опушке леса: первого он убил ударом копья в лицо, второму размозжил голову Ирт. Вряд ли это были члены Ордена Смерти, скорей всего обычные ученики, выставленные в окружение. И, кажется, на них были неплохие сапоги и кожаные куртки. Вернуться? Поискать на границе леса их тела? Или?.. - Посмотри сюда, Богоборец, - сказал Ирт, и Глеб обернулся. Одноживущий стоял чуть в стороне, скорбно опустив голову, а вокруг него лежали шесть мертвых тел. И лежали они столь живописно, что казалось, будто кто-то специально разложил их, сформировал позы, не забыл даже о выражении лиц. Глеб подошел ближе, окинул взглядом группу тел, и ясно представил все, что здесь происходило. Это был бой. Короткий и яростный. Пятерка вооруженных рабов окружила Двуживущего. Один из рабов был ранен - стрела пробила его плечо, и огонь опалил одежду. Очевидно, рабы залегли, едва начался обстрел. А когда Двуживущие воины разбрелись по лугу, добивая раненых и высматривая Богоборца, рабы притворились мертвыми. Но обман не удался, а может у кого-то не выдержали нервы, когда один из Двуживущих подошел совсем близко. Первым вскочил изможденный раб в одежде рыбака. За что и поплатился - меч Двуживущего снес ему голову. В тот же миг три копья ударили из травы, и лишь одно - самое тяжелое - попало в цель - Двуживущий был ранен в бедро. Он едва не упал, попытался обрубить древко, пробившее ногу, но лишь ухудшил свое положение - окованное древко не поддалось, кровь хлынула из растревоженной раны, боль на миг лишила человека сознания, и он осел, опустился на одно колено, коснулся земли рукой. Кое-как он отражал беспорядочные выпады двух копий, кричал, зовя подмогу, и не заметил, как навис над ним еще один Одноживущий, зашедший со спины, не увидел, как поднялся кривой ятаган, немного похожий на крестьянский серп, но почувствовал движение, развернулся резко... Серп-ятаган скользнул по черепу, содрал кусок скальпа, оголил кость. Покачнулся Одноживущий раб, разрубленный почти пополам, зажал руками страшную рану, удерживая в себе меч. И два копья одновременно ужалили замешкавшегося воина - одно попало в шею, другое - в лицо. И налетели Двуживущие, люди в костяных масках, засверкали клинки... - Они не бежали, - сказал Ирт, и снова Глебу почудилось, что Одноживущий его укоряет. - Если бы побежали, то возможно были бы сейчас живы, - пробурчал Глеб и воткнул копье в землю. - Помоги-ка лучше его раздеть... Они управились довольно быстро: стащили с мертвого Двуживущего сапоги, расстегнули ремни кожаной куртки, обшитой металлическими пластинками, сняли ее, приподняв тело, вывернув мертвецу руки. Вокруг расселись вороны, и с каждой минутой их становилось все больше. Черные птицы с интересом следили, как одевается Глеб, и ничуть не боялись его резких движений. Возможно, они приняли человека за своего. А может их просто привлекало сверкание металлической чешуи. - Кыш! - Глеб взмахнул рукой, и ему показалось, что в черных вороньих глазах блеснула усмешка. Закончив облачаться, он поднялся, подхватил копье - и птицы отступили, словно не человека опасаясь, а его оружия. - Ну как? - спросил Глеб. - Знак не видно, - неуверенно сказал Ирт. - Вот и хорошо... Давай, показывай дорогу... 7 Узкую лесную тропу дорогой можно было назвать лишь с большой натяжкой. По ней ходили, и довольно много, но ни копыта, ни колеса не оставили здесь следов. То и дело тропу перегораживали поваленные деревца, и это лишний раз доказывало, что путь этот для повозок не предназначен. Возможно, деревца эти упали не сами по себе. Вполне вероятно, им кто-то помог... Глеб и Ирт шли через лес, держась от тропы на некотором расстоянии. Глеб подозревал, что дорога охраняется, и осторожничал: крался, стараясь не шуметь, прятался за стволами, внимательно осматривался, оружие держал наготове. Ирт был более беспечен; он держался позади Глеба и потому чувствовал себя в безопасности. Помахивая молотом, он сшибал яркие шляпки мухоморов, на ходу срывал ягоды, бросал их в рот и с нескрываемым удовольствием следил за белками, скачущими по ветвям, за трескучими сороками, преследующими людей, за колобком солнца, катящимся в кронах деревьев. Ирт наслаждался свободой. - Дальше куда? - Глеб остановился, дождался отставшего напарника. - Здесь развилка. Ирт выглянул из-за кустов, нахмурился, вспоминая. Махнул рукой: - Направо. - Точно? - Да. Уже недалеко осталось. Метров триста, наверное. Вон и просвет виден. - В деревне охрана есть? - Я не знаю. Там полно Двуживущих, а кто из них охрана, кто нет, поди разбери. Все же с оружием. - И сколько там Двуживущих? - Ну, изб там десятка два. В обычной избе - по две комнаты. Вот и считай. - В комнате могут размещаться несколько человек. - Ага, - согласился Ирт. - Значит их там не меньше пятидесяти, - решил Глеб. - А то и больше. - Много, - сказал Глеб. Ирт пожал плечами. Он искренне верил, что Богоборец, если как следует захочет, управится и с сотней Одноживущих. Даже если все они будут в костяных масках смерти. - Подкрадемся ближе и осмотримся, - решил Глеб. - А ты больше не отставай. Держись в трех шагах позади меня и не шуми. И поглядывай по сторонам. 8 Деревня была обнесена частоколом, и раздосадованный Глеб с укором глянул на Ирта. “... ты же не спрашивал...” Ограждение было не очень высокое, но его верх был утыкан острыми гвоздями, а по самому гребню была пущена бечева с колокольчиками. В ветреную погоду, наверное, от такой сигнализации проку было немного, но сейчас стояла тишь... Ворота отсутствовали, лишь толстые поворотные жерди, словно шлагбаумы, загораживали въезды в деревню - с севера, запада и юго-востока. Наверняка, эти входы круглосуточно охранялись. А на ночь, наверное, их для пущей надежности перекрывали телегами - вон они, стоят на обочинах дорог, внутри частокола - колесные баррикады. - Что бы ты сделал, если бы хотел туда попасть? - негромко спросил Глеб. Ирт ответил почти сразу: - Пустил бы ночью огонь, и попробовал бы прорваться в суматохе. Глеб хмыкнул, отметив про себя, что план неплохой. И - пока - единственный... Они лежали на толстых сучьях старой ветлы, крепко обхватывали их руками и ногами, стараясь не обращать внимания на далекую-далекую землю внизу и борясь с головокружением. Немалого труда стоило им забраться сюда, почти на самую макушку огромного дерева. С оружием они расстались в самом начале нелегкого пути, сунули его в гнилое дупло, в котором могли бы спрятаться оба. Они и собирались там спрятаться. Но сначала надо было осмотреться. Ветла росла на холме, южный, обращенный к деревне склон которого густо зарос дикой малиной. Вид отсюда открывался великолепный, просматривался весь лес: ровная просека - словно титаническая стрела пролетела, сшибая стволы; изгибы речушки, отражающие небесную синь; проплешины болот, зеленеющие топкой тиной, белеющие стволами чахлых берез; темные ельники, светлые полянки, озерца, далекая черная гарь, и еще дымящееся пожарище... А уж деревня-то была видна как на ладони... - Ты слышал что-нибудь о человеке по имени Епископ? - спросил Глеб. - Да... Давно... Когда-то Орден Смерти подчинялся ему... - Что? - Глеб едва не свалился с ветки. - Впервые слышу. Ты уверен? - Это все знают. - Значит, действительно... - Глеб завозился. - Действительно, это может быть Епископ... Черт... Черт!.. Неспроста, значит, у Ордена есть к нему претензии. Не случайно, значит, он сталкивался с ними. Вспомнить бы, что тогда случилось. Выяснить бы, чего он тогда добивался, чего хотел... Надо, надо переговорить с кем-то из людей в масках. Надо пробраться в деревню. Нужно все выяснить... Глебу уже не терпелось, хотелось сползти с дерева, подхватить копье - и вперед, вниз по холму, бегом через малину, к деревне, а уж там - будь, что будет... - Нет, - сказал он вслух. - Еще не время. Слишком много людей в деревне. И все при оружии. Ходят, сидят, стоят на постах, отдыхают в избах. Вон на дворе за конюшней целая группа - человек пятнадцать; тренируются, рубят клинками пучки хвороста, потрошат мешки соломы. Учитель - в черном плаще, на рукаве багряная повязка, вместо лица - желтая кость. - Ночью, - пробормотал Глеб, отползая назад. - Дождемся темноты и проберемся в деревню. Он прижался к толстому стволу, нащупал ногами ветку внизу - ту самую, на которой расположился Ирт - встал на нее, вцепился пальцами в кору, чуть сдвинулся вправо, дотянулся до острого сухого сучка, повис на нем, правой ногой нашарил очередную опору, глянул вниз... Спускаться было трудней, чем подниматься. Чуть не рассчитаешь, сорвешься - и все... Все?.. И что же именно?.. Глава 3 У игровых корпораций дела шли не очень гладко. Среди игроков участились несчастные случаи, увеличилось количество самоубийств, выросло число психических расстройств - но все это было объяснимо, ожидаемо, и с этим корпорации справлялись своими силами. Немалые деньги шли на создание реабилитационных клиник и исследовательских центров, еще больше средств тратилось на рекламу, убеждающую, что игры абсолютно безопасны, что виртуальные миры не несут никакой угрозы, что нейроконтактер - величайшее изобретение человечества, дарующее полную свободу. А покушаться на свободу не было позволено никому. Обыватели верили рекламе, потому что хотели играть. Чиновники верили корпорациям, потому что имели с них часть прибыли. А правительство было удовлетворено существующим положением: народ - прежде всего молодежь - не требовал ничего сверх необходимого, потому что все недостающее мог получить в другом - иллюзорном - мире. А самоубийцы и психи - ну так и что? Их всегда хватало, они есть и будут, а прогресс не остановить, и даже если запретить операции по вживлению нейроконтактеров, даже если прикрыть игровые серверы - этим ничего не добьешься, лишь взбаламутишь народ. И все будет, как раньше - только операции начнут делать подпольно, в ужасающих условиях, серверы перебазируются в другую страну, денежные потоки потекут в другую сторону, а правительство... Правительство, скорей всего, сменится... Танк с интересом просматривал материалы, что находились на сервере, адрес которого дал ему человек в желтой футболке и позолоченных очках. Информации было так много, что разобраться с ней сразу не представлялось возможным, несмотря на то, что все данные были структурированы, разбиты по разделам, отсортированы, снабжены аннотациями. Мало помогала и мощная система поиска. Текстовые файлы, копии всевозможных документов, видеофрагменты, аудиозаписи, вырезки из газет, в основном, “желтых”, научные и псевдонаучные отчеты, интервью, логи, ссылки на материалы, находящиеся в общем доступе... Танк уже знал, что от него требуется. В игровых мирах стали происходить странные вещи. Такие, что ставили в тупик опытных специалистов. Некоторые игроки жаловались на страшную головную боль, начинающуюся, едва только они подключались к игре. Двенадцать человек в разное время, в разных странах, но при похожих обстоятельствах полностью потеряли память. Девять человек разучились говорить. Пятеро подключенных впали в кому. Четыре человека погибли - задохнулись во время игры, словно забыли, как дышать. И это были только зарегистрированные случаи. А сколько подобных происшествий не получили огласки? Сколько смертей могли показаться естественными? Корпорации были не на шутку встревожены. Пока им удавалось все хранить в тайне, но рано или поздно эти факты могли выйти наружу. Слухи уже ходят, дешевые газетенки печатают жуткие истории, которые лишь кажутся выдуманными, поисковики на запрос “смерть от нейроконтактера” выдают сотни тысяч ссылок. Хуже всего было то, что корпорации не могли понять, с чем связана волна странных событий. И почему раньше было все нормально, а теперь, вдруг... Танк откинулся на спинку кресла, включил вибрацию, потянулся, зевнул, глядя в потолок. Пожал плечами, сказал: - Неужели вы еще не поняли? Это же Матрица... - Он ухмыльнулся, заложил руки за голову, прикрыл глаза, проговорил мечтательно: - Это Искин... Сеть ожила... - Он сидел так довольно долго, наслаждаясь массажем, вспоминая что-то приятное из беззаботного летнего детства. Потом вздохнул, потянулся к отставленной клавиатуре; не открывая глаз, нащупал кнопку включения голосового интерфейса, нажал, сказал ровно и отчетливо: - Открыть диктофон... Создать новое сообщение... И, вновь откинувшись на дрожащую спинку кресла, крепко призадумался. 1 Ночь, как назло, выдалась светлая и безветренная. Глеб и Ирт выбрались из дупла, сбросили на землю оружие, спустились сами. - Точно хочешь идти со мной? - на всякий случай еще раз спросил Глеб. - Да, - уверенно ответил Одноживущий. Они оглядели друг друга, попрыгали на месте, проверяя, не звенит, не брякает ли амуниция. Глеб разрыхлил копьем почву, зачерпнул ладонями жирную землю, умылся ею, размазал по лицу. Затем вытер грязные руки о штаны, запачкал их, испятнал. Ирт недоуменно следил за действиями Богоборца. Потом просветлел лицом, закивал довольно и поспешил последовать примеру предводителя... Чумазые, словно черти, они слились с ночью. - Все запомнил? - шепотом спросил Глеб. - Да, - тихо откликнулся Ирт. Они надеялись проникнуть в деревню, не поднимая шума. Идея с пожаром, конечно, была неплоха, но Двуживущие, наверняка, заподозрили бы неладное. Так что Глеб от этого плана отказался, решив приберечь его на крайний случай. Со своего наблюдательного поста они высмотрели возможный путь в селение, наметили ориентиры. От малинника к деревне тянулась небольшая ложбинка. Ночь затопила ее густой чернотой; прячась в мелкой тьме, можно было ползком добраться почти до самого частокола. Дальше нужно было преодолеть небольшой ровный лужок, где не было укрытий, но который практически не просматривался со стороны деревни, поскольку его заслоняла полоса кустов. Глеб рассчитывал пересечь этот открытый участок за несколько секунд. Они рисковали, но риск был оправдан. Если их обнаружат, то вот он лес, черный, близкий, спасительный. А если все пройдет без эксцессов, то - дальше - вдоль частокола, сливаясь с бревнами, прижимаясь к ним, медленно, мелкими шажками, беззвучно. Там, где стена поворачивает, - присесть на корточки, перекатиться за копну. Осторожно снять с нее пласт сена, укрыться им, дождаться низового предутреннего тумана - и ползком вдоль дороги, по канаве, где лежит неровными валками солома, упавшая с возов, где шуршат мыши и зайцы, выбирая из пыли зерна овса. Всего несколько метров - и канава упрется в столбы отсутствующих ворот. Рядом старые повозки - колеса, борта, оглобли, рваные тенты, свисающие до земли, - мешанина теней, лучшее укрытие. Враг совсем близко, но если быть осторожным, если не шуметь, то он ничего не заметит, потому что Двуживущие любят поговорить, потому что рядом, наверняка, будут гореть костры, и колбаса будет жариться на шампурах, румянясь, потрескивая, капая жиром на угли. Ну кто рискнет сунуться в деревню, полную вооруженных Двуживущих?.. Глеб по себе знал, что в компании притупляется чувство опасности, и размывается чувство ответственности. Он рассчитывал проползти под телегами, у врага под носом, потом свернуть за сарай, выпрямиться, отойти подальше... Если его увидят, вряд ли обратят внимание. Решат, что кто-то из своих прогуливается. Ну, а если вдруг поднимется тревога... Сколько там человек в охране? Наверняка, не больше шести. Разве смогут они остановить Богоборца?.. - Значит, ты останешься возле копны, - еще раз повторил Глеб. - Если услышишь шум, поджигай сено и беги в лес. Если будет тихо, перед рассветом возвращайся к нашему месту и жди меня там. - Я помню, - сказал Ирт, недовольный тем, что Богоборец все повторяет по нескольку раз, словно сомневаясь в умственных способностях напарника. - Подпалю мигом, не волнуйся. Глеб представил, как до самого неба полыхнет копна, и закружится в ночи огненная метель. А по ту сторону частокола, почти подпирая его, стоит дом, крытый соломой. Рядом - деревянный сарай, из-под крыши которого, словно вихры из-под картуза, выбились клочья сена. Пожар мигом перекинется через стену, его не остановят ни железные гвозди поверху, ни бечева с колокольчиками. Сколько Двуживущих спит в этих избах? Многие ли из них проснутся утром?.. - Ну, пошли, - сказал Глеб, перехватил копье и решительно шагнул в малинник. 2 Все прошло гладко, в точности по плану. Лишь туман запоздал немного, и лежащий на холодной земле Глеб успел иззябнуть. Охранников было пять человек. Они расположились вокруг костра, их мечи были воткнуты в длинное бревно, а шлемы лежали на земле. Над огнем жарился свиной окорок, насаженный на вертел; время от времени кто-нибудь из охранников поднимался, выдергивал меч, брал опустевшую медную миску, и настругивал в нее сочное мясо. Потом он передавал посудину товарищам, а сам выходил из освещенного круга, подходил к телегам и, позевывая, обозревал окрестности. Глеб прополз у охранников за спинами. Он мог бы дотянутся копьем до любого из них. Он слышал, о чем они беседуют, но их пустые разговоры мало его занимали. Надо было найти кого-то из людей в маске... Глеб полз медленно, словно слизень. Старательно раздвигал высокую осоку и развесистые лопухи, прижимался к земле, ощупывал свободной рукой пространство перед собой, убирал в сторону мелкие ветки, что могли хрустнуть под его тяжестью. Голоса удалялись, все тише становился треск костра, и все темней казалась ночь. Оказавшись за дровяным сараем, Глеб приподнялся, сел на корточки, осмотрелся. Деревня спала. Глаза-окна были закрыты веками ставней, двери домов надежно заперты изнутри. Разбудить Двуживущего невозможно, поскольку во время сна разум его находится в другом мире, в мире первичном, реальном. Спящего Двуживущего можно легко убить, но трудно найти беззащитного спящего Двуживущего... Глеб выглянул из-за угла, убедился, что охранники даже не смотрят в его сторону, встал, выпрямился, обогнул сарай, увидел, что его дверь не заперта, только подперта небольшим полешком. Он шагнул к ней, радуясь, что нашел укрытие, где можно привести себя в порядок, стереть с лица землю, отряхнуть одежду, заправиться, стать похожим на одного из учеников Ордена Смерти... Он убрал полено, осторожно потянул дверь на себя, с замиранием сердца ожидая, что ржавые петли сейчас пронзительно заскрипят... Что-то упало Глебу на ногу. Вывалилось из-за приоткрывшейся двери, хлопнуло по сапогу. Глеб опустил глаза. Что-то неприятно белое, вспухшее, отдаленно похожее на руку... Он похолодел. В дровяном сарае кто-то был. И этот кто-то навалился на дверь, он нажимал все сильней, давил, и Глеб подставил плечо, не желая его выпускать. Хотелось отскочить, но тогда дверь распахнется, и тот, кто уже высунул руку - белую, вспухшую, - весь вывалится наружу... Глеб уперся, подцепил мыском сапога тяжелую конечность, забросил ее внутрь, поднатужился, приналег на дверь. Но перед тем, как окончательно ее закрыть, не выдержал - заглянул в темный сарай. Он догадывался, что увидит. И все же оказался не готов. Ему сделалось плохо, и тошнота подступила к горлу. Он захрипел сдавленно, отпустил дверь, попятился... Во тьме дровяного сарая смутно белели тела Одноживущих, сложенные неровной поленницей. Их страшные лица были обращены ко входу. Их мертвые глаза все смотрели на Глеба. “...он создан, чтобы защитить нас, Одноживущих...” Глеб не закричал лишь потому, что у него перехватило дыхание. “...отомстить Двуживущим за наши мучения...” Дощатый сарай был полон трупов. Орден Смерти собрал здесь всех жителей деревни. 3 Он пришел в себя на крыльце какого-то дома. Он сидел на ступеньках, закрыв лицо ладонями и тяжело дыша. Как он сюда попал, Глеб не помнил. Видел ли его кто-нибудь, Глеб не знал. - Тихо, - сказал он себе. - Это всего лишь Одноживущие. Это не люди. Это программные модули, точно такие же, как те рыжие муравьи, только изощреннее, куда более сложно устроенные. Не люди - компоненты игры. Самой натуралистичной игры из когда-либо существовавших... Тошнота вновь взяла за горло. Орден Смерти... Что за дурацкое название! Почему бы им не назваться фашистами? Так будет честнее. Глеб стиснул кулаки, заскрежетал зубами, чувствуя, как закипает в душе гнев. С точки зрения игрового процесса, истребление Одноживущих может быть оправдано. Ведь очки опыта начисляются игроку за любое убийство. Крестьянин с вилами, конечно, менее достойный противник, чем какой-нибудь василиск, но василиска еще надо найти, а крестьяне - вот они, в каждой деревне. И пусть падает харизма, пусть ухудшается отношение людей к тебе, пускай тебя ненавидят, избегают, пусть никто из нормальных людей не хочет иметь с тобой дела, но если в мире полно таких же выродков, то ты не станешь изгоем. Но такая игра перестает быть игрой. Всему должна быть мера... Глеб с трудом сдерживался, чтобы не закричать в полный голос, вызывая на бой всех ублюдков, что собрались здесь. Сейчас он чувствовал, что способен в одиночку расправиться с целой армией. Он - Богоборец. У него есть сила и умение. Его не возьмут ни мечи, ни стрелы. Игры закончились... Глеб ударил ногой в запертую дубовую дверь, и она лопнула, сорвалась с петель, улетела во тьму длинного коридора, сбила что-то металлическое, звучное, громкое - может ведра, а может доспехи. - Зажигай! - прокричал Глеб во всю мощь своих легких и перешагнул истертый порог. Кто-то бросился ему навстречу, размахивая мечом, но Глеб поймал клинок в голую ладонь, дернул к себе, двинул кулаком, и оглушенный обезоруженный боец отлетел, ударился о бревенчатую стену, сполз на пол и больше не шевелился. Тонкая веревка зацепилась за лодыжку, натянулась словно тетива - и в тот же миг справа сухо щелкнул самострел. Глеб легко увернулся от стрелы, перерубил ее трофейным мечом, даже не осознав, что только что сделал. И закричал дико, нечленораздельно, с упоением ощущая свою силу, свое могущество, забыв обо всех волнениях, думах и переживаниях. Где-то далеко эхом отозвались встревоженные голоса охранников. Залаяла собака - одна на всю деревню, единственная, что выжила, забившись под крыльцо, когда Двуживущие устроили резню. Глеб вдруг понял, что видит в темноте. Он ударил плечом в очередную дверь, вышиб ее, выворотив прочный засов, ввалился в комнату, где стояли три кровати, лавка, большой комод с мутным, засиженным мухами зеркалом, шкаф и стол. Белел, словно светился, печной бок. В углу чуть теплилась медная лампада. А рядом с ней на стене, между печкой и шкафом, висели на гвоздиках три желтые костяные маски - снятые на ночь лики смерти. Двуживущие спали. И ничто не могло их разбудить. Глеб подскочил к маскам, сорвал их, растоптал. Сдернул лампаду, бросил ее на пол, прижал ногой, глядя, как растекается масло, и как бежит по нему огонь. Выглянул в окно: над частоколом полыхало зарево - Ирт услышал шум, все сделал, как надо. Глеб опрокинул ближайшую кровать, разорвал серую льняную простыню на длинные полосы, скрутил их в жгуты, связал ими Двуживущего, легко его подхватил, взвалил на плечо, бросился к двери. За спиной взорвалась лампада. Кипящее масло плеснуло на стены, вспыхнуло желтым пламенем. Вмиг занялись легкие занавески. Глеб промчался по коридору, выскочил на крыльцо. Огонь уже перекинулся через частокол - горела соломенная крыша избы, пылал сеновал. Горячий пепел летал над деревней, роились в воздухе искры, гудел, трещал разгорающийся пожар; в дыму метались серые тени - охранники, оставив посты и жарящиеся окорока, побросав оружие, взламывали двери, выбивали окна и вытаскивали, выволакивали из домов бесчувственных товарищей, бросали их на траву, мчались назад, в огонь, в дым, выносили оружие и доспехи, спасали костяные маски... Глеб не стал прятаться, побежал прямо к дороге, к ближайшему выходу из деревни. Его заметили, два человека прокричали издалека: - Ты куда?! Откуда?! - Там тоже горит! - крикнул Глеб, пряча лицо за телом взваленного на плечо Двуживущего. - И там еще двое! Его приняли за своего и не остановили; на него не обратили внимания, когда он лез через телеги, швыряя связанного Двуживущего, словно куль с тряпьем... А потом была дорога, притрушенная соломой, колючие кусты, цепляющиеся за одежду, ветки, хлещущие по лицу, трава, обсыпанная росой, с треском рвущаяся паутина, туман, сырые листья, стволы берез, коряги под ногами... И рассвет - словно пожар перекинулся на небо. 4 Шон Железный Кулак всегда просыпался в хорошем настроении. А иначе - зачем просыпаться? В игру надо приходить с удовольствием и для удовольствия. Проблемы и тревоги - этот груз надо оставлять в реальности. На сегодняшний день у Шона было запланировано несколько приятных дел. Во-первых, наведаться к мастеру Грому, получить из его рук давно ожидаемый свиток с заклинанием “горящий напалм”. Во-вторых, посетить тренировку и продемонстрировать послушникам Ордена искусство “броска из пустоты”. В-третьих, заглянуть к мастеру Зевсу, пообщаться - старый друг теперь просыпается редко, о пробуждениях своих извещает заранее, собирает компанию интересных людей. А беседы с ним всегда так интересны... Шон Железный Кулак зевнул. До чего же хорошо! Птицы поют, солнце пригревает, а воздух - душистый, свежий. Такого воздуха больше нигде нет. Постель только что-то жестковата. И тело затекло... Он хотел потянуться. И не смог. Он попробовал пошевелить рукой. И не сумел. Он открыл глаза, но ничего не увидел. Шон Железный Кулак понял, что с ним произошло нечто малоприятное, и его настроение разом ухудшилось. Он даже подумал о том, чтобы снова заснуть, но прежде надо было выяснить, что же случилось, и Шон Железный Кулак, надеясь, что его голос не прозвучит испуганно, изо всех сил закричал: - Эй! Что происходит?! Есть кто-нибудь рядом?! Что-то хрустнуло. Близко. Очень близко. Потом чья-то рука сдернула с глаз повязку, и ровный невыразительный голос сказал: - Доброе утро. Шон Железный Кулак зажмурился - яркое солнце ослепило его. - Доброе, - сказал он осторожно. - А что со мной? Ему не ответили. А когда Шон Железный Кулак проморгался, то увидел, что перед ним на корточках сидят два вооруженных человека и смотрят ему в лицо. - Привет, - поздоровался Шон. В то же мгновение он узнал одного из этих людей. 5 Двуживущий чуть вздрогнул, и Глеб, заметив это, тут же подался к нему: - Ты меня узнал? - Да, Богоборец, - выдержав паузу, сказал Двуживущий. - Меня зовут Шон Железный Кулак. Не припоминаешь? Мы с тобой уже как-то встречались. - Напомни, при каких обстоятельствах. - При тех самых... - Когда? - Всего месяц назад. Или не помнишь? - Не помню, - сказал Глеб. И Двуживущий недоверчиво хмыкнул... Они находились на небольшой поляне, окруженной густым терновником. Лучи яркого солнца, прорвавшись сквозь листву, расплескивались желтыми пятнами по изумрудной траве. В кронах щебетали пичуги, перепархивали с ветки на ветку... - Послушай, ты... - Глеб взял Двуживущего за плечо, встряхнул. - Мне надоело играть, и я сейчас совершенно серьезен. Рассказывай, что случилось в нашу предыдущую встречу. - А ничего особенного, - сказал Двуживущий, стараясь не обращать внимания на боль в плече. - Ты убил трех наших мастеров и разогнал учеников, а потом отнял у меня Меч Хорга. Где он, кстати? Неужели ты его продал? - Чего я от вас хотел? - Откуда мне знать? По-моему, ты просто проходил мимо. А мы не любим, когда мимо нас проходят Одноживущие. Кто-то к тебе прицепился... Если бы мы знали, что это был ты... - Я не Одноживущий! - вскинулся Глеб. - Конечно, - кривя губы, согласился Шон. - Ты Богоборец. Единственный в своем роде. - Я человек! Я такой же, как ты! Я - Двуживущий! - Ага, конечно. - Я все знаю о том мире! Я помню свой компьютер, и пароль для доступа помню, и квартиру свою, и дом, и двор, и сослуживцев помню, и друзей старых... - Глеб говорил сбивчиво, его распирало, он торопился, ему просто необходимо было выговориться. - Я помню, как в школе выцарапал на парте свои инициалы, и получил запись в дневник. Помню, как меня уволили с работы из-за того, что я слишком увлекся играми! У меня есть настоящая жизнь! Есть! Я ее помню!.. - Это все очень занятно, - сказал Шон словно бы в сторону. - Но, честное слово, разработчики могли бы придумать что-нибудь более оригинальное. Глеб осекся, отпустил плечо Шона, нахмурился. Спросил осторожно, глядя в землю: - Ты о чем? - Об Одноживущих, считающих себя Двуживущими. Таких, говорят, сейчас стало много. Я и сам видел одного, беседовал с ним, как сейчас с тобой. - Но... - Глеб растерялся. - Но я же... - Когда ты родился? - спросил Шон. - Когда появился в игре? - Здесь?.. Я?.. Несколько дней назад. - Новорожденный, значит. Ну и посмотри на себя, похож ты на Новорожденного? Силой, ловкостью, умением? Ты же мне - мастеру Ордена - только что чуть плечо не раздавил. Да на тебе сейчас магии понавешено, я же вижу, я в этом деле мастак. А в тот раз, когда ты трех мастеров прикончил, ты аж светился весь! - Но я же... Помню... - пробормотал Глеб. - Я... мыслю... осознаю... Это все Епископ. Епископ! - Глеб вскинул голову. - Я Двуживущий, но Епископ что-то со мной сделал! Как мне его найти? Отвечай! - Епископа больше нет, - спокойно сказал Шон. - Говорят, он умер. Умер по-настоящему. Почти сразу после того, как стал богом. - Стал богом? И что означает “по-настоящему”? - А то и значит... - криво ухмыльнулся Шон. - Умер он. Совсем. В том мире. Так говорят. По-крайней мере, в игре он не появлялся очень давно. - Насколько давно? - Лет шесть, наверное. - Игровых? - Настоящих, - ответил Шон. Глеб молчал долго, закусив губу и пытаясь переварить полученную информацию. Соображалось туго, в голову лезли разные панические мысли, думалось о затянувшемся кошмаре, о программной ошибке, о неполадках в нейроконтактере, о замыкании в мозгу... - Ну так что, Богоборец, ты меня прикончишь или отпустишь? - нарушил затянувшееся молчание Шон Железный Кулак. - Ты говорил, что есть еще такие же люди, как я... - Глеб посмотрел пленнику в лицо. - Знаешь, как их найти? - Разве только одного. Он живет в глухой деревеньке на самом краю мира, прячется там ото всех. Отпусти меня, и я расскажу, как его отыскать. - Если ты меня обманешь, я вернусь. - Не сомневаюсь, - хмыкнул Шон. - Но это не слишком меня пугает... Ну так что, мы договорились? - Да, - кивнул Глеб. И повеселевший Шон перекатился на бок и начал рассказывать свою историю. 6 Чтоб стать великим, надо убить великого. Это известно всем. Первейшее правило Мира - убей и возьми опыт жертвы. Уничтожь противника и приплюсуй к себе его качества. Ограбь остывающее тело. Забери у него все... Шон Железный Кулак готовился к схватке с сильным противником. Без малого месяц тому назад он подслушал в таверне разговор Одноживущих. Они обсуждали человека, что не так давно поселился в их деревне. Судя по всему, это был опытный воин, решивший уйти на покой. Он старался быть незаметным, он не носил доспехов, одевался по-крестьянски просто, но могучее телосложение и множество шрамов выдавали его с головой. - Я видел меч, который он прячет под кроватью, - поделился один из собеседников. - Здоровенный, тяжелый. На рукоятке три больших камня - два красных и один синий, наверное драгоценные. А клинок зеленоватый и чуть светится. И надпись на нем, рунами, -Хорг. Услышав это, Шон Железный Кулак медленно повернулся, окинул взглядом беседующих крестьян, запомнил их. Мастер Хорг, слепой гном, изгнанный соплеменниками и принятый людьми, за свою короткую жизнь вне подземелий выковал шесть мечей. Три из шести считались пропавшими. Говорили, что гномы отыскали их и уничтожили, перековали на гвозди - но даже перекованный металл сохранил магию мастера, и гвозди эти ранили лучше любого кинжала. А три уцелевших меча до сих пор ходят по Миру, меняя хозяев. Первый меч - Палач - легко рассекает любую сталь. Второй меч - Луч - ярким сиянием ослепляет врага. Третий меч - Беркут - так крепко сидит в руке хозяина, что его невозможно выбить... Шон Железный Кулак покинул таверну вместе с захмелевшими крестьянами. На окраине деревни он обогнал их, остановил и задал несколько вопросов. Поначалу крестьяне делали вид, что не понимают, о чем толкует воин, но Шон Железный Кулак умел разговорить Одноживущих, ведь он не зря был мастером Ордена Смерти. Выяснив все, что требовалось, и устранив свидетелей, Шон отправился в дорогу. Почти целый месяц шел он на восток, сверяясь со схемой, которую нарисовали ему Одноживущие, и отмечая пройденный путь на подробной карте Мире. А на рассвете двадцать шестого дня он поднялся на холм и увидел море, соединившееся с небом. Огромное неровное солнце медленно поднималось из-за края Мира. И на его кумачовом лице чернела длинная полоса - словно чуть приоткрытый рот. Это был Остров Туманов - конечная цель путешествия Шона. В небольшой деревеньке на побережье Шон Железный Кулак нанял парусную лодку. Старый словоохотливый рыбак, выводя скрипучую посудину в море, долго пытался разговорить сосредоточенного угрюмого Двуживущего, болтал неуемно, стараясь скрыть свой страх, но потом догадался, что клиент хочет тишины, и замолчал. Шон Железный Кулак убил его на берегу. Теперь он умел обращаться с парусом, и перевозчик ему больше не требовался. Вглубь острова вела дорога. Она огибала острую скалу и уходила в лес, и Шон знал, что за этим лесом его путешествие закончится... Он вошел в деревню, когда за его спиной садилось солнце. Он видел, как вмиг опустела улица, и ухмыльнулся. На нем была кровь. В центре селения Шон Железный Кулак остановился. Он воткнул перед собой меч, достал из сумки костяную маску и надел ее. Он был уверен, что даже здесь, на самом краю Мира, Одноживущие опознают символ Ордена Смерти. И ему показалось, что он слышит испуганные шепотки за стенами домов. Шон выкрикнул имя, почти наверняка зная, что этот человек сейчас следит за ним. Он не ошибся. Не прошло и минуты, как дверь одного из домов - самого старого, самого неухоженного - отворилась. Высокий широкоплечий человек в простой рубахе, босой, всклокоченный, вышел на крыльцо, постоял немного, глядя на закат, потом спустился к покосившейся калитке и шагнул на дорогу. - Ты пришел убить меня? - Он смотрел куда-то в сторону и сутулился, словно держал на плечах что-то очень тяжелое. - Да, Серый Рыцарь, - сказал Шон. - И я хочу кое-что у тебя забрать. - Меч Хорга? - Точно. - Тебе не найти. Я хорошо его спрятал. - Под кроватью? - усмехнулся Шон. Серый Рыцарь промолчал, только глянул угрюмо на пришельца, повел плечами, словно сбрасывал нечто очень тяжелое и выпрямился. - Меня непросто убить, - сказал он, и это не было угрозой. - Я попробую, - сказал Шон и выдернул из земли меч. - Постой, - выставил перед собой широкую ладонь Серый Рыцарь. - Прежде чем мы начнем драться, разреши я кое-что тебе расскажу. - Скоро стемнеет. - Рассказ не займет много времени. Шон пожал плечами, и Серый Рыцарь кивнул. - Что ж... - сказал он, присев на столб, лежащий у дороги. - Ты не первый, кто вызывает меня на поединок. И не первый, кому я рассказываю эту историю... Я не знаю как тебя зовут, не знаю кто ты, но это не важно. Я знаю, для чего ты пришел ко мне, и мне незачем знать больше... Когда-то давно я был воином. Обычным Двуживущим ратником, путешествующим по Миру. И я знал, что все это, весь Мир - лишь игра. Большая игра, похожая на реальность, игра идущая в недрах моего компьютера, в моем мозгу, в паутине глобальной сети. И я увлеченно играл, но ни на минуту не забывал, что это лишь развлечение, что этот мир - фантазия, увлекательная и красивая, но обманчивая... Я проводил здесь все свободное время в поисках приключений, а потом возвращался туда, в обыденность, в свое настоящее тело. В реальном мире я был обычным незаметным человеком, у меня была жена, маленький сын, квартира, долги и нелюбимая работа. А здесь я превращался в героя... Но однажды... Однажды я лег спать и не заснул. Я просто лежал на кровати и тупо смотрел в потолок. Ты знаешь, что когда мы засыпаем здесь, то приходим в себя там, в реальности. А я не мог вернуться назад. К своей жене и сыну. В свою квартиру. К долгам и нелюбимой работе... Всю ночь я провалялся на постели, тщетно пытаясь заснуть, уйти из этого придуманного мира, и не мог... Не мог... Мне было страшно. Мне было очень страшно. Я не знал, что это, как это, почему... И я лежал в той пустой темной комнате, за запертыми дверьми и закрытыми ставнями, с трудом сдерживая рвущийся крик отчаяния и ужаса, и все закрывал глаза и вновь открывал... Закрывал и открывал... Закрывал... Открывал... Я оказался в заточении. Где? В компьютере? В своем мозгу? Где-то в сети? Где я сейчас? Тогда я не задавал себе этих вопросов, задумываться об этом я стал позднее, когда понял, что мне никогда больше не вернуться назад, в мир настоящих людей, а не электронных фантомов, что я обречен на существование здесь... Что случилось? Я не знаю. Я могу лишь строить предположения. Иногда воображение рисует мне страшные картины: мое настоящее тело в больнице. Лежит на койке, безвольное, расслабленное, слюна течет по подбородку. Работает аппарат жизнеобеспечения, питая мой мозг. Мозг кататоника. Или другая картина - я с женой и ребенком, но это не я. Это что-то другое, имеющее мою внешность. Ведь я - вот он, здесь. А там... Кто там?.. Я уже стал забывать, как выглядело мое настоящее тело. Помню лицо в зеркале - рыжую щетину на щеках, короткий нос, серые глаза. И все... Я пытался выяснить через знакомых, что со мной случилось. Но в моей квартире жили другие люди. Я просил найти жену и ребенка, но они словно сквозь землю провалились... В конце-концов я смирился со сложившимся положением. А что еще мне оставалось?.. Больше я не мог подвергать себя опасности. Меня пугала и пугает та неизвестность, что стоит за порогом смерти. Куда я попаду, если погибну? Очнусь ли в том мире? Навряд ли. Даже если тело мое еще живо, оно давно отключено от компьютера. Возрожусь ли заново здесь? Или пропаду, сгину навечно, навсегда, окончательно? Я не знаю... Теперь я не Двуживущий. Я призрак, заключенный в компьютере, в Мире, где идет бесконечная, бессмысленная игра, куда приходят люди из реальности, настоящие люди, ищущие развлечений. Война, сражения, драки - вот их развлечения. Но уже не мои... Я уединился, ушел в этот забытый богом уголок, спрятался ото всех. Но ты нашел меня и здесь... Что ж, решай теперь, хватит ли у тебя духу забрать мою жизнь, возможно, единственную. Есть ли у тебя это право... Решай, но знай, что в случае, если ты бросишь мне вызов, я буду биться насмерть. Мне есть что защищать... Решай! 7 - Ты убил его? - спросил Глеб. - Я не смог, - ответил Шон. - Но не потому, что поверил во всю эту чушь, а потому, что он действительно оказался очень сильным бойцом. Мы сражались на дороге, посреди деревни, у меня был меч, а у него - выдранная из забора палка. И я ничего не мог с ним поделать. Тогда я решил схитрить, и сказал, что перед боем приготовил к отправке письмо, в котором подробно изложил, как добраться до этого места. Я сказал, что письмо будет отправлено через день, и тогда на десятке популярных форумов появится информация о том, где можно раздобыть Меч Хорга. И я предложил сделку: меч в обмен на сохранение тайны. - Он отдал его тебе? - Не сразу. И без удовольствия. Но что ему оставалось?.. А потом этот меч забрал ты. В нашу прошлую встречу. И я тоже отдал его без особого удовольствия. И не сразу. - Я убил тебя тогда? - Нет. - Почему? - Потому что мы долго разговаривали... - Шон Железный Кулак усмехнулся. - Сложно убить человека, с которым ты долго беседовал. Не потому ли киллеры всегда так молчаливы?.. Глеб развязал Шону руки, помог ему сесть. - Какое отношение имеет Епископ к вашему Ордену? - Когда-то мы прислуживали ему. Он стал богом, а мы - его проповедниками. Он дал нам часть своей силы, и мы творили чудеса его именем. Нас было немного, мы одевались в такие же плащи, что и сейчас, а повязки, которые теперь мы носим на рукавах, раньше охватывали наши лбы... - рассказывая, Шон растирал запястья, разминал пальцы. - Когда Епископ пропал, дела наши пошли худо. И тогда мы решили объединиться в Орден. Вот и все, собственно. - Зачем вы уничтожаете Одноживущих? Шон Железный Кулак пожал плечами: - Я могу назвать тебе десяток причин. Кто-то из наших искренне верит, что делает благое дело, обновляя население Мира, ведь ни для кого не секрет, что старые версии Одноживущих более примитивные. Другим просто нравится быть мерзавцами, они находят это забавным. Третьи ищут легких денег и быстрого развития. Четвертые хотят быть частью могучей организации. Есть и самые настоящие чокнутые, эти под все свои действия подводят какую-то идеологию... Здесь все, как в настоящей жизни. - А ты? - Я-то?.. Со мной сложнее... Я, наверное, отношусь к последним, к чокнутым. Дело в том, что я боюсь Одноживущих. Вот уже который год я слежу за ними. Я вижу, как они прогрессируют, и пытаюсь убедить себя, что это просто алгоритмы становятся изощреннее. Я беседую с ними, и ловлю себя на мысли, что уже не способен отличить их от настоящих людей. У них ведь у каждого свой характер, своя манера разговора, своя история. А теперь вот появились такие, как ты - Одноживущие, которым кажется, что они Двуживущие; сильные умелые воины-одиночки. Это случайность? Я не верю в случайности. Иногда мне представляется, что в один день вы все взбунтуетесь и вышвырнете нас из своего мира. А потом - как знать - найдете способ выйти из виртуальной игры в реальность. Может быть, вы уже захватываете наши тела, проникаете в наши мозги, похищаете наш разум, пока мы тут расслабляемся... Ты смеешься? Я сам иногда над собой смеюсь. Но вы, Одноживущие программы, все больше и больше становитесь похожи на настоящих людей. И это не может не пугать. Если бы не метка, не знаю, как бы я стал вас отличать. - Какая метка? - Родимое пятно на щеке. Маленькая точка, которая есть у всех Одноживущих последних версий... - Шон Железный Кулак протянул руку, ткнул пальцем Глеба в скулу. - Но в Мире еще много Одноживущих, у которых этой метки нет. И я убиваю их. Потому что хочу видеть, хочу наверняка знать, с кем разговариваю - с настоящим человеком или же с бездушной подделкой. Тех, у кого есть метка, я пока не трогаю. Но когда-нибудь я стану убивать и вас. Потому что я не хочу, чтобы вы развивались. Я хочу, чтобы игра оставалась игрой. - Ты, действительно, сумасшедший, - тихо проговорил Глеб, потирая скулу. - Тебе давно надо к врачу. - Он повернулся к притихшему Ирту, посмотрел ему в лицо, обратил внимание на маленькое круглое пятнышко на левой щеке. Спросил с затаенной надеждой услышать отрицательный ответ: - У меня тоже? Ирт кивнул. - Это метка? Метка Одноживущего? Ирт кивнул еще раз. Глеб тряхнул головой: - Не может быть! - Знаешь, - сказал Шон, пристально на него глядя. - С моей точки зрения, сумасшедший ты, а не я. Так может закончим наш безумный разговор и разойдемся? - Ты обещал показать дорогу. - Достаточно того, что я назвал тебе остров и имя. Иди на северо-восток до самого моря, а там спросишь у кого-нибудь более точное направление. Тебе ответят, ты ведь не портил свою карму плохими делами. Ты ведь Богоборец... - Шон Железный Кулак сплюнул и, не дожидаясь, пока его развяжут, сам взялся за путы на ногах. - Не забудьте передать от меня привет Серому Рыцарю. И расскажите, что никакого письма не было, а Меч Хорга он мне отдал за так... 8 Они покинули поляну, оставив на ней связанного Шона. Они спешили, но не потому, что опасались погони, а потому, что Глеб хотел убежать от своих мыслей. Он шагал широко, стараясь думать лишь о предстоящем пути и пытаясь не вспоминать о метке на щеке, о загадочном Знаке меж лопаток, о провалах в памяти, и о том, что Епископ вот уже несколько лет как мертв. “Одноживущий” - это слово было приговором. Но Глеб не спешил выносить себе приговор. Он еще надеялся на что-то, он еще верил, заставлял себя верить. И торопился. Почти бежал. Ветки деревьев хлестали его, валежник трещал под ногами. Испуганные птицы взмывали ввысь, рыжие белки настороженно смотрели на проходящих мимо людей, слеталась на запах пота надоедливая мошкара... Глеб плохо представлял, где они находятся. Но Ирт утверждал, что немного знает эти места. Он обещал, что лес скоро кончится, и говорил, что до моря, если идти точно на северо-восток, примерно две недели пути. Глебу очень хотелось бы преодолеть это расстояние за пару минут. 9 Мастер Зевс должен был проснуться с минуты на минуту. Все уже давно собрались. Один только Шон Железный Кулак опоздал немного, но у него была на то серьезная причина. - Меня похитили, - сказал он с улыбкой, входя в дом. - Второй раз сталкиваюсь с Богоборцем, и второй раз остаюсь в живых... Он всех обошел, со всеми поздоровался, потом сел на свое обычное место и коротко, стараясь не слишком увлекаться деталями, пересказал все, что с ним случилось. - Да ты везунчик, - хмыкнул мастер Джон До. - В прошлый раз Богоборец оторвал мне голову, а сегодня едва не сжег. Джон До жил в одной комнате с Шоном. Его спящего вытащили из охваченного огнем дома; кровля рухнула в тот самый миг, когда Джона опустили на землю. - Драгомир сгорел, - сказал мастер Геринг. - Не успели за ним вернуться. - Я уже знаю, - кивнул Шон. Он проходил через деревню, видел обожженные бревна частокола и три обугленных дымящихся сруба. Дежурившие на дороге охранники, молодые встревоженные послушники, рассказали ему о ночном пожаре и о жертвах. А он рассказал им о том, кто устроил этот пожар... - Ну, что у нас нового? - очнувшийся мастер Зевс спустил ноги на пол и разом - практически не сгибая колени, держа спину прямой - встал на ноги. Он всегда вставал так - словно киношный вампир из саркофага. Да и внешностью он походил не то на Бела Лугоши, не то на Лона Чейни. - Не поверишь, - сказал Шон Железный Кулак и широко улыбнулся. - Мы купили Богоборца. Мастер Зевс недоуменно вскинул бровь. - Да-да, - кивнул Шон, довольный тем, что сумел удивить и заинтриговать старого друга, обычно ничем не выдающего своих чувств. - Мы купили двух рабов, а один из них оказался Богоборцем. - Ну и?.. - На тренировке он убил Чертенка, Рыбака, Истукана и еще кого-то из учеников... - Шону было весело. - Потом его опознали, и мастер, проводящий занятие, сбежал со всем своим классом. А Богоборец выпустил рабов, пустил нам красного петуха и смылся. Но на рассвете он вернулся в деревню, спалил три дома, и утащил меня в лес. - Что ему было нужно? - Он из тех, новых, что думают, будто они Двуживущие. Как я понял, он решил, что Епископ наложил на него какое-то заклятье. - Он что, не знал, что Епископа больше нет? - Выходит, не знал. - Дааа... - протянул мастер Зевс, присаживаясь на стул с высокой резной спинкой, которое с небольшой натяжкой можно было назвать троном. - Занятные времена. - И что ты думаешь насчет всего этого, мастер? - осторожно поинтересовался мастер Хорь - новичок в их компании. - Думаю... Я много чего думаю... Но прежде, друзья, давайте попробуем благородного эля, что прислал нам Лорд Теней, и вспомним наших товарищей, кто по тем или иным причинам находится сейчас далеко... Мастер Зевс щелчком выбил пробку из небольшого, стоящего на столе бочонка, быстрым точным движением воткнул в отверстие втулку медного крана - пива пролилось лишь на полглотка. - Распоряжайся, Хорь. Младший мастер кивнул, собрал кружки и стал их наполнять, стараясь никого не обидеть, всем наливая поровну, с одинаковой шапкой пены. - Я думаю, - сказал мастер Зевс, пригубив пиво, - что в Мире началась очередная глобальная игра, каких уже много было. В очередной раз администрация Мира затеяла какие-то перемены, сейчас идет распределение ролей, смена ситуации. Появились новые Одноживущие, народились новые монстры, плодятся самые разные слухи - ведь их кто-то же распускает... Помните, как это было с Епископом? Тогда мир тоже менялся подобным образом, только это было не столь заметно. Администраторы манипулировали всем: фактически, это они создали Культ, который потом превратился в Орден Смерти. Это они подсказывали Епископу и его врагам, что делать. Они дергали нас за веревочки, раздавали задания и миссии, манили деньгами и артефактами. Они ведь отлично понимают, что стабильность скучна, и всячески пытаются разнообразить игровой процесс. Что именно они задумали сейчас, я не знаю. Но нужно быть готовым ко всему. В том числе к тому, что какая-то роль в новой игре отведена нашему Ордену. Не зря же загадочный Богоборец уже второй раз наносит нам визит. - Интересная теория, - весело сказал кто-то. - Весьма правдоподобная. Мастера Ордена переглянулись, не понимая, кто это произнес. - Я здесь, господа... - Голос шел сверху, и Двуживущие дружно подняли головы. Сперва они ничего не увидели, но потом раздался сухой щелчок, пахнуло серой, и на потолке появился человек. Он сидел на балке, упираясь ногами в беленые доски потолка, и, задрав голову, смотрел вниз, на собравшихся вокруг стола людей. - Привет, - сказал он и встал. - Извините, что заглянул без предупреждения, я просто пролетал тут мимо... - Непонятно было, как он держится на потолке, и почему его долгополая одежда, переметная сумка и длинные волосы не подчиняются земному тяготению. - Кто ты? - Мастер Зевс первый справился с удивлением. - Всего лишь маг, - сказал незваный гость и стукнул в потолок белым посохом. - Я случайно подслушал, что тут недавно был один мой хороший знакомый, которого вы называете Богоборцем. Я бы хотел его найти. - Его здесь нет, - сказал мастер Зевс, осознавая, что ситуация совершенно идиотская, и не зная, как на все это реагировать. - А не подскажите ли вы, куда он от вас направился? - вежливо поинтересовался странный маг. Шон Железный Кулак кашлянул, привлекая к себе внимание, посмотрел на мастера Зевса, пытаясь угадать, что тот сейчас думает, и неуверенно сказал: - Он ушел к морю. На северо-восток. - Давно? - Ну... Несколько часов тому назад... - Ага... - Маг прищурился, нахмурился, что-то высчитывая в уме. - Значит, догоню... - Сказав это, он хлопнул в ладоши и исчез. Невидимые ноги протопали по потолку, оставляя на побелке чуть заметные следы, остановились возле стены. - Извините, если помешал, - сказал голос. Потом что-то вспыхнуло ярко, громыхнуло; горячий ветер раздернул занавески, опрокинул стоящую на подоконнике герань, вышиб стекло - и смерчем выпрыгнул на улицу, понесся по дороге, оставляя за собой вал поднявшейся в воздух пыли. В комнате стало тихо. Растерянные Двуживущие округлившимися глазами пялились друг на друга. Потом кто-то из мастеров громко икнул и нерешительно ругнулся, а Шон Железный Кулак шумно выдохнул и вытер отчего-то вспотевший лоб. Скрипнул стул; упала на пол пивная кружка, разбилась, разлетелась стеклянными брызгами. Мастер Зевс со значением поднял указательный палец к потолку, с которого все еще сыпались опилки и побелка, и сказал почему-то зловещим шепотом: - Вот. Я же говорил - занятные времена... |
Все mексmы, nреgсmавленные на сайmе, являюmся собсmвенносmью авmора