Михаил КЛИКИН

      Я не знаю, откуда Димка позаимствовал слово «дедайты». Наверное, из какого-нибудь ужастика. Подозреваю, что в фильме так назывались продвинутые зомби: быстрые, особенно живучие и, возможно, сообразительные. Наши дедайты именно такие и были.
      Я наблюдал за ними в глазок двери. Я видел, что эти твари отличаются от тех зомби, с которыми мы имели дело прежде. Первое, что бросалось в глаза, - это то, как они двигались: уверенно и выверенно, целенаправленно; они твердо стояли на ногах, не шатались, руками попусту не болтали. Дедайты умели действовать группой — это было второе, на что я обратил внимание. Я видел, например, как три дедайта отобрали часть добычи у замешкавшегося гуля, а потом отошли в сторонку и принялись трапезничать, передавая друг другу сочащийся кровью, проткнутый острой костью кусок мяса.
      Другим дедайтам повезло меньше — и они искали возможность добраться до нас, проявляя порой удивительную для таких тварей смекалку: одни пытались таранить металлическую дверь урнами и лавочками, другие совали что-то в скважину замка и царапали толстое стекло дверного глазка, стараясь его выковырнуть.
      - Сдохнем тут, - заканчивая чистку найденного автомата, спокойно сказал Димка. Он загнал на место затворную раму с затвором, присоединил возвратный механизм и щелкнул крышкой ствольной коробки.
      - Ну что, стрелять будет? - спросил я.
      - Стрелять может, - сказал Димка. - А вот будет ли... Не знаю...
      Перед ним на куске гипсокартона лежал весь наш арсенал: пистолет, ружье и автомат, патроны к ним. Используя это оружие, мы, наверное, смогли бы положить дюжину дедайтов, но за дверью их было как минумум вдвое больше. А что творилось на улице?
      - Сдохнем, - повторил Димка.
      - Заткнись уже, - устало сказал я, наблюдая, как Оля возится со спасенными котятами, устраивает их в найденном здесь же портфеле, кормит их кровью и мясными ошметками. Она им, кажется, даже имена успела дать.
      Димку котята раздражали. А еще больше его раздражала Оля — её беспечная возня.
      - Сдохнем, сдохнем, сдохнем!
      Я хотел ударить его. Я сжал кулаки и шагнул вперед.
      Но тут ожила наша рация.
      - Алло! Алло! - прорвался сквозь треск и шипенье голос Минтая. - Меня слышно? Прием!
      Мы остолбенели, как громом пораженные. Димка опомнился первый:
      - Ты идиот! - заорал он, брызжа слюной в микрофон рации. - Ты что там делал, куда смотрел?! Откуда эти твари взялись?!
      - Плохо слышу, - отозвался Минтай. - Рад, что вы живы. Но не знаю, как помочь. Извините.
      - О чем ты, болван?! Что ты там бормочешь? Ты где вообще?!
      Я вырвал рацию из рук Димки.
      - Юрьич! Юрьич!
      - Да, слышу вас! Это ты, Брюс?
      - Я. Мы все живы. Закрылись в глухой комнате. Железная дверь и ни одного окна. Нашли автомат. Но тут кругом зомби. Ты где сейчас?
      - Я... Я далеко. Мы уехали. Там кругом эти твари. Полезли отовсюду. Мы не могли оставаться.
      - Мы думали, вы погибли.
      - Нет. Мы с Катей выбрались. Я и Катя.
      - А Таня?
      - Она... Я не знаю... Здесь только я и Катя. Мы уехали. На твоей машине.
      - А моя? - Димка выхватил рацию. - Моя машина на месте?
      - Наверное. Я сейчас не могу долго говорить. Здесь тоже эти зомби. И другие твари. Слишком опасно. Надо уезжать.
      - Стой! Стой!
      - Извините, ребята. Честное слово, не знаю, как вам помочь. Извините...
      - Стой! Слушай меня! Слушай! - Димка заколотил ладонью по микрофону рации, заругался исступленно, бешено, зло.
      Но Минтай больше не отвечал.
      Димка буйствовал, наверное, минут десять: метался по комнате, громил всё, что под руки, под ноги подворачивалось. Оля испугалась, спряталась в углу со своими котятами. Даже зомби за дверью, кажется, притихли.
      Я кинулся на Димку, когда он уже выдыхался.
      - Хватит! - рявкнул я ему в ухо и сбил с ног подсечкой, навалился сверху. - Успокойся!
      Он пыхтел, пытался вывернуться из-под меня, но я держал его крепко. Мы оба ругались так, что мне и сейчас стыдно перед Олей. Кричали друг на друга.
      А потом я сказал, что у меня есть план, хотя никакого плана у меня не было.
      И Димка сразу притих.
      - Что ты придумал? - спросил он.
      Я отпустил его, поднялся и долго отряхивался.
      - Что за план? - Димка схватил меня за грудки. - Говори!
      - Через дверь нам не уйти, - озвучил я то, что и так всем было очевидно. - А если двери заперты, лезут через окно.
      Я сказал глупость – просто чтобы Димка меня отпустил.
      - Здесь нет окон, идиот! - Он разжал пальцы.
      И вот тут меня осенило:
      - Есть!
      Как минимум одно окно здесь имелось – я вспомнил. Раньше этой комнаты не было вообще, она появилась после реконструкции здания, когда один большой зал разделили перегородками, а стену камеры хранения перенесли: у меня в голове будто бы даже план нарисовался, так я всё ясно представил.
      И окна здесь были, точно! Их заложили кирпичом – но мы их видели, когда обходили здание снаружи.
      Я подхватил с пола какую-то металлическую трубу, недлинную и довольно увесистую. С размаху всадил ее в стенку — ну, точно: гипсокартон!
      - Помогайте!
      С трубой на плече я пересек комнату, прыгая через завалы, перешагивая трупы. Пробил обшивку стены в нескольких местах – как перфорацию сделал. Руками выломал кусок гипсокартона, обнажив небрежно оштукатуренную кирпичную кладку и металлические профили.
      Не знаю, понял ли Димка, чего я добиваюсь, но в работу он включился рьяно: гипсокартон под его натиском рвался как бумага.
      Но заложенный кирпичами оконный проем нашел всё же я. Кладка оказалась хлипкая – как я и надеялся. Мне удалось разбить один кирпич, а дальше дело пошло быстрей и проще: каких-то десять минут – и я увидел дневной свет, вдохнул свежий воздух.
      - Ну что там?! - нетерпеливый Димка буквально отпихивал меня от пробитой амбразуры.
      Я уступил ему место.
      - Ничего хорошего.
      В небольшое прямоугольное отверстие можно было видеть только малую часть привокзальной площади. Но и этого оказалось достаточно, чтобы убедиться в бесперспективности моего народившегося плана — обращенные обступили вокзал, и сбежать через окно было невозможно.
      - Откуда они взялись? - в который уже раз спросил в пустоту Димка. - Откуда их столько? Словно специально нас ждали...
      - Может и ждали, - отозвался я, думая о том, как моторы наших автомобилей нарушали тишину мертвого, привыкшего к покою города.
      Димка как-то странно взглянул на меня:
      - Ты хоть понимаешь, что всё это значит?
      - Наверное. - Я пожал плечами.
      - Нихрена ты не понимаешь... - Он раздраженно посмотрел на Олю, вернувшуюся к своим котятам. - Это уже не просто зомби. Это биоценоз!
      - Чего?
      - Это целая система! Стабильная и устойчивая. Сам посуди - одни твари питаются крысами и плодятся. На них охотятся другие твари. Те, что плодятся, умеют прятаться, они могут даже запирать за собой двери. Охотники, кажется, глупее, но они научились действовать сообща... Наверное, среди обращенных есть такие, кто подъедает падаль. А их, в свою очередь, жрет кто-то еще...
      - Они едят кошек, - заметила Оля.
      - Думаю, они жрут всё, что могут поймать... Но даже это... - Димка задумался; мне было странно видеть его таким. - Даже этого будет недостаточно, чтобы прокормить полчища зомби... Либо количество обращенных в городе сильно уменьшилось... Либо есть что-то, о чем мы пока не знаем...
      Сейчас я почти уверен, что если бы Димка продолжил тогда рассуждать, то он додумался бы до того, о чем я узнал много позже: о «кормовых полях», о «гнездах», о «водопоях».
      Но Димкины рассуждения прервал голос.
      Верней даже, не голос, а невнятный шум. И нам потребовалось минут пять, чтобы понять, откуда этот шум доносится.
      - Рация! - рявнул Димка, вытаращив глаза, и кинулся к двери, где на куске гипсокартона лежало оставленное нами переговорное устройство.
      - Алло! Алло! - взывал голос. - Меня кто-нибудь слышит?
      Это был не Минтай, как мы сперва решили. Говорила женщина - но не Катя.
      На какое-то мгновение мне подумалось, что на связь с нами пытается выйти кто-то посторонний, кто-то из незнакомых нам людей, выживших, как выжили мы. Я увидел Димкино лицо — оно было похоже на блин — и понял, что он думает о том же, что и я.
      - Алло! Ребята? Вы где? Я слышала шум! Вы рядом?
      Это была Таня.
      - Мы здесь! - Димка нажал тангенту. Он, вроде бы, не кричал, но говорил так неистово, что слюна летела на микрофон. - Таня? Ты? Откуда? Ты в машине? Сбежала? Отвечай!
      - Я в здании.
      - В каком?
      - На вокзале.
      - Это невозможно! Тут полно обращенных.
      - Я закрылась.
      - Где?
      - Я не знаю. Здесь рядом лестница наверх. И решетка. Такая сдвигающаяся. Гармошкой. Я успела её закрыть. Я в комнате, где стеллажи. И сумки.
      - Камера хранения! - понял я.
      - Ты в безопасности? - спросил Димка.
      - Не знаю. Я успела закрыть вход решеткой, но, кажется, обращенные здесь уже были. Не так много, как в холле. Но я видела тени на лестнице. И слышала какой-то шум на втором этаже. Это же не вы шумели наверху?
      - Нет. Мы внизу. Заперлись в комнате.
      - А я забралась на стеллаж, под потолок. Спряталась.
      - Дверь заперла?
      - Нет. Там замок, его без ключа не запрешь. Но я прикрыла дверь, подперла её и завалила, чем смогла.
      - Молодец!
      - Я не знаю, что делать дальше. Вы там ломали что-то? Искали выход? Я слышала стук.
      - Да. Немного расковыряли стену, но на улице полно этих тварей.
      - И что теперь делать?
      - Мы не знаем пока. Думаем.
      - Думайте скорей. Боюсь, зомби скоро до меня доберутся. Я слышу, как они ходят мимо двери. Как будто чуют...
      Таня осеклась.
      Мы затаили дыхание, не решаясь звать её, хотя вопросов у нас оставалось еще много.
      И вот тогда-то – в эту напряженную паузу – меня опять осенило.
      - Она слышала, как мы пробиваем окно! - Я потянул Димку за рукав.
      - И что?
      - Камера хранения рядом! У нас с ней смежная стена. И она, наверное, не очень толстая!
      - Ребята! - Рация опять ожила. - Вы тут?
      Теперь Таня говорила гораздо тише, и дешевая рация сильно искажала её слабый голос.
      Я жестом велел Димке передать мне переговорное устройство.
      - Да. Что там у тебя?
      - Шум за дверью... Опять...
      - А когда мы пробивали окно – насколько хорошо ты это слышала?
      - Мне казалось, что вы долбите мою стену.
      - Хорошо! Сейчас мы так и поступим.
      - Попробуете сломать стенку? - сразу догадалась Таня.
      - Ага. Возможно, там гипсокартон и доски. Не стена, а перегородка.
      - А что дальше? - спросил у меня Димка.
      - Если прорвемся наверх, то можно будет попробовать выбраться на крышу перронов.
      - И добраться до машины, - продолжил Димка.
      - Например. - Я решил не спорить и кивнул. - Если она еще там.
      - А знаешь, - Димка подхватил с пола увесистую железку, - мне твой план нравится. Другого всё равно нет.
      Мы отдали рацию Оле, велев не прекращать разговор с Таней, а сами набросились на стену. Пробить и содрать листы гипсокартона проблемы не составило. Но потом нам пришлось долбить кирпичную кладку. На счастье, она и здесь оказалась хлипкой - должно быть, дирекция вокзала экономила на ремонте и стройматериалах, да и рабочие, наверняка, нарушали технологию строительства, сберегая цемент для себя. Сложно было выбить несколько первых кирпичей. А потом стенка начала рушиться.
      За работой мы не слишком-то прислушивались к разговору Тани и Оли, но кое-что нам все же удалось выяснить.
      А кое-что мне стало понятно несколько позже.
      Таня видела, как уезжал Минтай. Он показывал ей что-то жестами, и она тогда не поняла сразу, что он просто сбегает. Думала, он задумал какой-то хитрый план. Растерялась, оставшись без связи, бросилась к разбитой рации, что лежала под пожарной лестницей. А в машину вернуться не успела — зомби были везде, близко. Как она увернулась от этих тянущихся рук, как ей удалось избежать ядовитых жвал, Таня сама не помнила. На вокзале тоже оказались обращенные, и опять Тане повезло – она успела заскочить в тёмный коридор, смогла перегородить проход решеткой, догадалась спрятаться в камере хранения. Она даже сумела починить разбитую рацию — её корпус развалился, но начинка оказалась целой, надо было только подключить батарейки, скрутить несколько оборвавшихся проводов и воткнуть куда положено все вылетевшие разъемы…
      Таня больше не паниковала.
      Пока мы пробивались к ней, зомби и прочие обращенные твари, привлеченные шумом, ломились в забаррикадированную дверь камеры хранения, а Таня спокойным ровным голосом докладывала Оле о происходящем:
      - Минут пять, может быть, продержусь... Одна их этих тварей смотрит прямо на меня... Если дверь сдвинется еще сантиметров на десять, зомби смогут сюда пролезть....
      Димка, слыша это, взялся за ружье, а я, харкая черной от пыли мокротой, продолжал крушить стену.
      Мы успели: я увидел Таню, и в ту же секунду Димка через дыру в стене пристрелил двух дедайтов, протиснувшихся в камеру хранения. А через пару минут появился гуль — он, обрушив стеллаж, ухитрился в нем застрять, и Оля расстреляла дёргающуюся тварь из пистолета, пока Димка, чертыхаясь, перезаряжал двустволку (про найденный автомат он словно бы забыл).
      Я оттяпал этому гулю голову, когда перебрался к Тане. Гуль был еще жив, он смотрел на меня паучьими глазами, скреб пол конечностями, — сложно было поверить, что это существо когда-то было человеком.
      - Как ты? - спросил я у Тани.
      - Уже несколько раз себя похоронила, - ответила она.
      - Хватит болтать! - Димка схватил меня за руку и потянул к двери. - Надо спешить...
      Мы выбрались из комнаты и оказались на площадке перед лестницей. В трех шагах от нас толпа обращенных пыталась вырвать стальную решетку, перекрывшую проход. Жуткое было зрелище – такое и в ночных кошмарах не приснится!
      Мы не стали тратить патроны, прореживая толпу, напирающую на решетку. Да и смысла особого в этом не было, только время потеряли бы, а стрельба, наверняка, привлекла бы с улицы новых тварей.
      На втором этаже было гораздо тише. Димка выстрелом из ружья разнес башку выглянувшему из диспетчерской зомби — и больше нас никто не побеспокоил.
      Далеко идти не пришлось. Высадив окно в небольшом холле, мы залезли на широкий карниз, по нему выбрались к плоской крыше пристроенных к вокзалу туалетов, а там без особых проблем перелезли на гремящую под ногами кровлю перронов.
      Дальше мы просто бежали. Зомби были внизу, под нами. И вокруг тоже — мы видели их на подступах к вокзалу, на железнодорожных путях и прилегающих улицах. Они все направлялись сюда, будто шли к кормушке, получив неслышимый нами сигнал.
      Особо надеяться было не на что: к «мазде», ждущей нас у входа, мы добраться не могли, брошенные такси, простоявшие целый год, вряд ли бы завелись даже «с толкача», а надежных укрытий поблизости не наблюдалось.
      Мы бежали, не зная, что будет, когда висящая над перронами стометровая крыша кончится.
      Мы бежали — это было единственное, что мы тогда могли делать.
      Единственное, что нам оставалось...

            * * *


      Мне очень трудно вспоминать то, что случилось дальше.
      И не потому, что память меня подводит — ах, как бы я этого хотел!
      Нет, я всё отлично помню. В этом-то и заключается проблема.
      Даже сейчас мне больно и страшно вспоминать тот день. Много лет я гнал от себя эти воспоминания, пытался забыть эти давно минувшие события, но теперь я должен всё подробно и последовательно изложить на бумаге – время пришло.
      Сумею ли я?..
      А может быть, мне следовало сделать это раньше? Вдруг так я избавлюсь от ночных кошмаров, которые не перестают мучить меня и сейчас?..
      Я смотрю на лист бумаги. И жуткие картины встают перед моими глазами.
      Уже не во сне. Наяву.
      Как тогда...
      Я помню всё.

            * * *


      Оля с котятами в портфеле и пистолетом в свободной руке. Димка с ружьем за спиной и автоматом на груди. Таня с перебинтованной рацией. Я с мачете.
      Мы стоим на краю длинной плоской крыши и смотрим вниз.
      Нам надо решить: спускаться, остаться или вернуться.
      Времени на раздумья у нас нет.
      Зато у нас есть небольшой шанс, отстреливаясь, добежать к автобусам и скрыться в здании гаража-мастерской.
      Только делать это нужно сейчас - немедленно, пока есть такая возможность.
      Стоит ли рисковать?
      И что мы будем делать потом?

            * * *


      Первая жертва – это Димка.
      Когда он спрыгнул на перрон, к нему бросились три дедайта. Двоих Димка успел подстрелить из ружья — их головы лопнули, как арбузы. А вот третий, даже попав под очередь из «калаша», не остановился.
      Я в этот момент сползал по опоре с крыши, и видел, как Димка и шипящая тварь, сцепившись, повалились на грязный бетон, опрокинули урну. У Димки под верхней одеждой была музейная кольчуга, только поэтому раненная тварь не сожрала его сразу. Я подскочил, махнул мачете. Тут и Оля с пистолетом подоспела — выстрелив дважды, разнесла дедайту висок.
      Это были её последние патроны.
      Димка скинул с себя агонизирующее тело и попробовал встать. На него страшно было смотреть — левая рука от локтя до кисти была словно из фарша вылеплена, надорванная щека висела лоскутом, исполосованное бедро сочилось кровью.
      Я подобрал автомат, подхватил Димку и взвалил его на плечо — он показался мне удивительно легким. Оля взяла ружье, быстро его перезарядила — и тут же дуплетом выстрелила в гуля, прыгнувшего к нам из-за стоящих на стоянке такси. Отдача едва не опрокинула девушку. Но заряды попали в цель — гуль свалился в двух метрах от меня и задергал ногами, как раздавленный паук-«косиножка».
      Димка хрипел, требовал пошевеливаться.
      Жить ему оставалось восемь минут.

            * * *


      Вторая жертва - Таня...
      Мы сумели прорваться к автобусам, укрылись за ними, попутно уложив еще трех дедайтов и парочку обычных зомби. Держать там оборону мы не собирались, но хоть дух перевели. Сгруппировавшись тесно, перебежали к длинному гаражу, отыскали взломанную нами же дверь, ввалились внутрь, тут же задвинули тяжелую задвижку.
      Димка сипел жутко, воздух заглатывая.
      Я положил его на кучу пыльной ветоши. Он уцелевшей рукой вцепился в ремень висящего у меня на груди автомата, потянул его к себе. Я присел перед Димкой, пытаясь разобрать, что он говорит.
      - Жжет... Жжет...
      Димка корчился от боли.
      - Потерпи. Выберемся, промоем раны, заштопаем.
      Оля уже заматывала Димкину руку своей футболкой. Таня осматривала глубокие царапины на бедре.
      - Мне кранты, - Димка крепко схватил меня за грудки. - Ты был прав. Надо было сидеть в глуши.
      - Помолчи.
      Я разжал его пальцы, но он опять вцепился в меня.
      - Бери её себе... Ты же этого хотел?.. Забирай, она твоя...
      Я подумал, что он начал бредить. Потом понял — Димка говорит про Олю. И Оля, кажется, это тоже поняла. Она встала, отошла. Я слышал, как в брошенном портфеле пищат котята.
      - Уходите... - Голос Димки делался всё слабей, но держал он меня по-прежнему крепко. - Дверь, помнишь?.. Там... Уходите через нее... А я этих гадов задержу... Баллоны откройте... Ну чего ты пялишься, Брюс?! Баллоны с газом у стены. Открой ты их. И беги...
      Димка выпустил меня и обессиленный упал на ветошь.
      В запертую дверь заколотили зомби. Таня вскочила, Оля подобрала пищащий портфель, выставила перед собой ружье.
      - Давай! - почти беззвучно приказал мне Димка и приподнял здоровую руку, показывая мне зажигалку — одну из тех, что мы взяли на заправке.
      Где-то со звоном разбилось стекло...
      Я понимал, что в гараже нам не продержаться. Пока что подтягивающиеся по нашим следам обращенные не сообразили, что в здание можно проникнуть через окна — серые, густо покрытые пылью и грязью стекла мало чем отличались от стен. Но через пять минут или, может, через десять, какой-нибудь особенно смышленый дедайт шагнет в раму, осыпая стекло, и окажется перед нами...
      Я бросился к служебной двери, про которую говорил Димка.
      Это был выход на улицу, в город — на ту сторону бетонного забора. Чтоб оценить обстановку, я стволом автомата выбил стекло в одном из задних окон. Зомби были и здесь — но их было меньше, чем перед вокзалом. Я заметил четыре куда-то бредущие фигуры. Вполне возможно, где-то прятались и другие обращенные, но пока они себя ничем не выдавали. А спрятаться тут было где: старые гаражи, сараи, поломанные дощатые заборы, ржавеющие остовы машин, горы строительного мусора — в такие трущобы при других обстоятельствах я бы не полез.
      За моей спиной что-то с грохотом рассыпалось, зазвенело. Девчонки взвизгнули и осеклись.
      Я обернулся, вскидывая автомат.
      Тощий зомби, не дедайт, а обычный — первого, так сказать, поколения – барахтался в разбитом окне. Я, пробегая мимо Тани, всучил ей «калашников», выхватил мачете — не хотел я грохотом выстрелов привлекать сюда других тварей.
      Зомби всё никак не мог протиснуться в помещение. Между рамами обнаружилась металлическая решетка - на наше счастье. В ней-то зомби и застрял. Осколки стекла сыпались на пол, с омерзительным скрипом выползали из трухлявого дерева гнилые гвозди, удерживающие решетку, — зомби упрямо лез вперед, бестолково размахивал руками, не понимая, как выбраться из ловушки, в которую сам же и забрался.
      Я ударил его в висок, на удивление легко пробив клинком уродливую голову, похожую на подгнившую хэллоуинскую тыкву. Мертвец осел, а в разбитом окне за решеткой появилась еще одна рожа — здоровенный дедайт уставился прямо на меня.
      Грохнул выстрел — это подоспевшая Оля в упор разрядила один из стволов охотничьего ружья. Патрон оказался снаряжен картечью, и вытянутая рожа дедайта стала похожей на пропитанную кровью губку. Выстрел не убил живучую тварь, но ослепил и ошеломил.
      Я с разбегу ударил плечом в стоящий около верстака железный шкаф с инструментами. Он завалился набок, перекрыв часть разбитого окна. Я молил бога, в которого уже был готов поверить, чтоб и в остальных окнах оказались решетки.
      - Газ! Газ! - сипел Димка, пытаясь сползти со своего ложа.
      Я подскочил к нему.
      - Будем уходить. Держись!
      Затрещало, осыпая звенящее стекло, еще одно окошко. Скрипнули, взвизгнули старые гвозди, с трудом удерживая сваренную из металлических полос решетку.
      Димка оттолкнул меня и закричал от боли.
      - Он не выживет, - сказала мне Оля.
      Я и без нее это знал. Но не мог же я оставить друга — пусть даже и такого несносного иногда — на растерзание плотоядным уродам.
      Что-то зашипело в углу, где стояли баллоны. Я резко обернулся, думая, что это подает голос какая-то изготовившаяся к прыжку тварь. Но кроме Тани никого там не было.
      - Правильно... - пробормотал Димка, глядя в ту же сторону. Он опять показал мне зажигалку. - Уходите... Быстрее...
      Таня повернула еще один вентиль — и шипение сделалось громче. Я смотрел на нее, видел, что она делает, но не мог поверить своим глазам. Она же лишила нас возможности отстреливаться! Да что там! Даже удар металлом о металл или о камень мог вызвать мгновенный взрыв.
      - Что ты сделала?! - заорал я.
      Таня с вызовом взглянула на меня, и я вдруг понял, что она всё просчитала, всё решила за нас. Газ рвался из баллонов, и у меня не оставалось времени ни на что кроме безоглядного бегства.
      - Прощай, друг, - сказал я Димке. Он слабо мне улыбнулся.
      Оля и Таня уже спешили к служебной двери.
      Зомби лезли теперь в три окна. На двух из них решетки держались на честном слове.
      Насколько сильным будет взрыв, когда кровожадные твари набросятся на Димку, и он щелкнет зажигалкой? Заденет ли нас пламя? Не посечет ли нас всех разлетевшимися обломками?
      Я опять взглянул на Димку. Он всё так же улыбался, только глаза у него были совершенно пустые - как пуговки на плюшевой игрушке.
      Димкина рука скользнула на пол, зажигалка вывалилась из пальцев. И я понял, что на его лице не улыбка застыла, а оскал покойника.
      Я бросился к нему, еще надеясь на чудо. Но он был мёртв. Безнадежно мёртв.
      И уже никто не мог остановить рвущихся в разбитые окна зомби.
      - Уходите, - сказала Таня за моей спиной.
      Она подошла к Димке, подняла зажигалку. Повторила:
      - Уходите! - теперь её голос звучал угрожающе.
      - Нет, - сказал я и протянул к ней руки, опасаясь, что она прямо сейчас выпустит из своего слабенького кулачка крохотный язычок пламени. - Не надо.
      - Уходите, пока можете.
      Она всё просчитала. Она всё решила за нас.
      - Не надо так, - подала голос Оля. - Давайте просто убежим. Все вместе.
      - Просто мы не убежим, - ответила Таня. - Эти твари полезут через крышу, как только мы окажемся на улице. А те, что ворвутся сюда, разнесут задние окна. Вы же видите, там нет решеток. Все, что мы сможем выиграть - это три минуты бега. Потом они опять нас догонят. Шанс на спасение есть, только если мы всё тут взорвем.
      - Мы выстрелим с безопасного расстояния, - предложил я. - Газ сдетонирует.
      - А если нет? - Таня махнула рукой. - Уходите, не теряйте время зря. Идите! Идите!
      - Но я не могу...
      - Я уже умирала. Несколько раз. Помните - тогда на дороге, когда вы решили, что я заражена... И когда я болела — помните? Умирать не страшно. Жить дальше – вот что страшно. Уходите, и оставьте меня.
      Она подняла руку с зажатой в кулаке зажигалкой, заставив меня попятиться.
      - Уходим, - сказал я Оле.
      - Прощайте, - сказала нам Таня. Её взгляд что-то очень мне напоминал. Где-то я уже видел такие глаза...
      Сразу две решетки вывалились из окон.
      Я распахнул дверь - она была деревянная, старая и прогнившая, поэтому я даже не стал её закрывать - всё равно зомби выломали бы её за считанные секунды. Я обернулся.
      Таня смотрела на нас. Она улыбнулась, и я вдруг вспомнил - точно такой взгляд был у Ромы, которого я прозвал «немцем». И точно такая улыбка.
      Зомби лезли в окна — будто черное гнилое болото вливалось в темное помещение гаража.
      Я схватил Олю под руку и побежал.
      Я не оборачивался, но я узнал, когда обращенные твари добрались до Тани. Она закричала.
      Она кричала всё время, пока мы бежали.
      А потом грянул взрыв.

      [ читать дальше ]