Михаил Кликин. Страж Могил

7. Придорожная харчевня




содержание

1. Охотник - нач.
2. Охотник - оконч.
3. Собирательница душ - нач.
4. Собирательница душ - оконч.
5. Некромант - нач.
6. Некромант - оконч.
7. Придорожная карчевня - нач.
8. Придорожная карчевня - оконч.
9. Стены кладбища - нач.
10. Стены кладбища - оконч.
11. Набат - нач.
12. Набат - оконч.
13. Кхутул - нач.
14. Кхутул - оконч.
15. Три цветка


Перейти на сайт автора

      1
      
      Медная кружка сияла…
      Трактирщик Окен, прищурясь, долго рассматривал идеально чистую кружку, потом вздохнул и поставил ее на полку.
      Заняться было нечем.
      Давно уже не заглядывали посетители в его небольшое заведение, стоящее на перекрестке когда-то оживленных дорог. Мало кто из крестьян отваживался покинуть свою деревню. Нищие побирушки, странствующие музыканты и прочий бродячий люд теперь обходили эти места стороной. Громкоголосые ушлые коробейники, забросив свое дело, сидели дома. Даже скорбные обозы больше не показывались.
      Опасно стало на дорогах, ведущих к Кладбищу.
      Так опасно, что конные королевские отряды, прежде следящие за порядком на этих землях, теперь словно забыли о своих обязанностях…
      Трактирщик Окен снова вздохнул и посмотрел на потолок, надеясь увидеть паутину в углах или хотя бы пыль.
      Непривычно ему было бездельничать.
      Не заметив никакой грязи, он снова взял с полки медную кружку, подышал на нее, потер рукавом.
      Трактирщик было вдовцом. Пять лет уже прошло, как умерла его жена – женщина пусть не красивая, но добрая и хозяйственная. Вот с ее смерти и начались все беды в его жизни. Разбежались взрослые дети, отправились в город искать лучшей жизни. Сгорела конюшня с тремя жеребцами. Какой-то проходящий мимо злодей подстрелил пса – верного безобидного кобеля, лающего лишь на тех, у кого душа нечиста.
      И вот еще новая беда – запустение.
      Маленькие деревни обезлюдели, крестьяне, побросав хозяйство, давно подались в города и села. Но и там нет покоя. Никто не работает, не торгует, люди прячутся, таятся. Словно подземные звери углубляют подвалы, роют норы и отнорки, стаскивают туда припасы. Страх не отпускает людей.
      Селения, что покрупней, готовятся к обороне. В светлое время дня жители возводят стены, копают ямы-ловушки, пускают воду из рек в свежевыкопанные рвы. А как стемнеет – все забиваются в свои потайные укрытия, закрывают двери на десяток запоров, ставят капканы в дверях. И не спят, не могут заснуть, потому что знают – отряды мертвяков рыскают по округе, ищут, чем поживиться.
      С каждым днем их все больше.
      Идут сюда со всего мира.
      Направляются к Кладбищу…
      Видно, страшные времена наступают…
      Трактирщик Окен, то и дело вздыхая, прошелся по чистому просторному залу своего заведения: переставил стулья, выровнял и без того ровно стоящие столы, подбросил полено в открытый очаг. Присел перед огнем на корточки, снова задумался.
      А может перебраться в город? Пока не поздно. До ближайшего – два дня пути. Эх, если бы жеребцы не сгорели в пожаре, донесли бы за день – утром выехать, к вечеру на месте был бы.
      Но тяжело все оставить.
      Да и куда идти на старости лет? У кого приюта просить?
      Свои дети бросили, так неужели кто-то чужой примет?..
      А может пройдет беда стороной? Вдруг да повезет?
      Есть же Король, есть охотники. Может, собираются они сейчас с силами, чтобы ударить по врагу?..
      А может уж нет Короля? Давно о нем ничего не слышно…
      Трактирщик Окен вздохнул, поскреб седую щетину на подбородке.
      Умереть – не страшно. Страшно мертвым жить.
      
      2
      
      Солнце садилось, и Окен вышел на улицу, чтобы обойти дом, закрыть ставни, проверить все. Когда-то он не запирал харчевню на ночь. Но времена изменились. Теперь только безумец оставит дверь открытой.
      
      Или некромант…
      

      На улице было ясно. Недавняя непогода ушла, вот уже несколько дней на землю не пролилось ни дождинки, небо было чистое, и яркое солнце светило…
      Да вот только не грело оно.
      Холодно было.
      Сильный студеный ветер несколько раз на дню менял направление. И откуда бы он ни дул, отовсюду приносил неприятный запах гнили.
      Мертвецы были кругом…
      Окен поеживаясь, обошел дом. Длинной ровной палкой – не прилаженным к косе косовищем – закрыл ставни на высоких окнах. Загнал в сарай припозднившихся куриц, запер хлипкую дощатую дверь. Заглянул во двор. Здесь было тихо и черно. В стойле ворочалась полусонная корова – любимица жены. Заходить внутрь Окен не стал – побоялся. Закрыл тяжелые ворота, навесил замок, подпер створки тяжелым ломом.
      Потом, присев за домом на старой скамейке, глядя на заброшенный огород, Окен вспомнил детей, как они раньше помогали ему совершать этот каждодневный вечерний обход. Тогда замки не вешали, но дел было больше. Но дворе, помимо коровы, пара бычков всегда откармливалась, овцы, коза. Помимо кур, гуси были и утки. Лошади в конюшне – свои и трапезничающих клиентов…
      Одному такое хозяйство содержать не под силу.
      Потому и продал почти все. Только кур, да корову оставил. И пса еще. Но подстрелил его какой-то разбойник, пустил стрелу издалека, то ли из баловства, то ли по злости…
      Окен вздохнул и поднялся.
      Пора возвращаться. Ставни запереть изнутри, входные двери на засовы закрыть…
      Может и повезет… Вдруг да пройдет беда стороной…
      
      3
      
      Он не успел запереть ни двери, ни ставни.
      Пока хозяин отсутствовал, в харчевню зашел человек.
      Окен заметил это лишь когда направился к очагу, чтобы погреть руки. Он дошел до середины зала, и вдруг увидел, что за дальним столом кто-то сидит.
      Окен вздрогнул, остановился. В горле разом пересохло, задрожали ноги.
      Но он преодолел слабость и поздоровался первым:
      – Добра тебе, путник.
      Незнакомец шевельнулся. Слетел с головы капюшон, сброшенный тонкой рукой. Чистое светящееся лицо повернулось к хозяину – женское лицо:
      – Добра и тебе, желающий добра…
      Кошка, лежащая на коленях незнакомой женщины, глянула на Окена горящими зелеными глазами, приподнялась, выгнула спину, широко зевнула, показывая острые мелкие зубы, и – завершив ритуал приветствия – снова свернулась в клубок.
      – Могу ли я рассчитывать на приют? – спросила гостья. На лицо ее легли отблески огня, и Окену показалось, что глаза женщины затянуты паутиной.
      – Конечно, – голос трактирщика дрогнул.
      – Хорошо, – сказала женщина. – Но ты не должен меня бояться.
      – Я не боюсь.
      – Ты боишься, – покачала головой гостья. – Может быть не меня, но боишься.
      – Кто ты? – чуть помедлив, решился спросить Окен.
      – Мое имя Нелти. Я – собирательница душ.
      Окен склонил голову:
      – Нелегкое время для путешествия ты выбрала, собирательница.
      – Не я его выбирала… А как твое имя?
      – Я Окен, трактирщик.
      – Твое заведение не очень-то похоже на трактир. Больно уж тихо здесь.
      – Раньше все было иначе.
      – Может, сегодня все станет как раньше?
      – Сомневаюсь.
      – А я хочу в это верить… И для начала принеси мне что-нибудь поесть…
      
      4
      
      Окен понял, что женщина слепа, лишь когда принес еду.
      Он долго смотрел, как она водит ладонями над столом, как ее тонкие пальцы касаются краев посуды, как подрагивают ее руки, и ему страшно делалось, когда он представлял себя на ее месте.
      – Как ты сюда добралась?
      – Большую часть пути я проделала вместе со скорбным обозом. Но потом мы разошлись.
      – Тебя бросили на дороге?
      – Я сама ушла.
      – Ты же слепа!
      – А ты не можешь собирать души…
      Нелти приступила к трапезе.
      Еда была холодная: говяжий студень, остывшая овсяная каша, немного порезанных овощей, залитых маслом, черствый хлеб.
      – Не найдется ли у тебя что-нибудь погорячее?
      – На завтрак я сделаю яичницу.
      – А если я не дождусь завтрака?
      – Ты же не пойдешь в ночь?
      – А почему бы нет? Я одинаково слепа и ночью, и днем.
      – Ночные дороги вдвойне опасны.
      – Думаешь, твоя харчевня надежное убежище?
      – По крайней мере, здесь есть где спрятаться, если кто-то начнет ломиться в запертую дверь.
      – И кто обычно ломится в твое заведение? Запоздавшие пьянчуги?
      – Ты сама знаешь, собирательница, кого я имею в виду.
      – Догадываюсь.
      – Может быть, ты встречала их на своем пути.
      – Не знаю… Ведь я ничего не вижу… – Нелти положила кусок студня на ладонь, протянула кошке: – Попробуй, Усь.
      – Тебе нельзя идти дальше. Это слишком опасно.
      – Дальше? А разве ты знаешь, куда я иду?
      – Нет, но…
      – Я иду к Кладбищу.
      – И они тоже направляются туда…
      Нелти откинулась на спинку стула, повернула лицо к собеседнику.
      – Ты запугиваешь меня?
      – Нет, предостерегаю.
      – И ты можешь объяснить, что происходит?
      – Нет. Но я…
      – Так вот… – Нелти возвысила голос, перебивая трактирщика. – Я иду к тому, кто может все объяснить. А то, что ты хочешь мне сейчас сказать, я и так знаю. Поэтому помолчи и, пожалуйста, приготовь мне яичницу… – Она замолчала, понимая, что слова ее слишком грубы. Сказала, извиняясь:
      – Каждый должен заниматься своим делом. Правильно я говорю?
      Окен склонил голову:
      – Хорошо… Яичница скоро будет готова.
      – Оставь желтки целыми, – попросила Нелти, – и не прожаривай их. Если можно, добавь чуть-чуть лука.
      Окен тяжело вздохнул, вспомнив, что его дети тоже любили такую яичницу. Захотелось оказаться в прошлом, и он представил, что вот сейчас ребятишки вбегут в дом с улицы, закричат: «Папа, папа, пестрая два яйца снесла!». Кинутся к нему, протянут свои ручонки и затребуют глазунью – на свином сале, с луком, с непрожаренными желтками. И жена будет ворчать на кухне, ругая его за потакание детским капризам, а потом поцелует украдкой…
      Громко хлопнула входная дверь.
      Окен вздрогнул, вдруг поверив, что мечтания его стали реальностью. Он неуверенно улыбнулся, обернулся смятенно.
      
      «Папа, папа!..»
      

      Три рослые фигуры шагнули через порог.
      Он уже было двинулся к ним, но застыл, разом поняв, что это не его дети, что дверь не заперта, а на дворе уже вечер, и добрых гостей ждать не приходится.
      Угли в очаге подернулись пеплом.
      Три черные фигуры, встав у двери, озирались.
      От них веяло холодом.
      
      5
      
      Они были одинаково одеты, они синхронно двигались, и у них были похожие голоса – тихие, невнятные, пугающие.
      – Мы хотим есть, – сказали они нестройным хором, и у Окена мурашки побежали по спине.
      – Ну вот, – пробормотала Нелти, подсаживая кошку на плечо, – я же говорила, что все будет, как раньше…
      Клиентов прибавилось, но Окен не был рад этому обстоятельству. Он догадывался, что это за троица, хотя и не знал наверняка.
      – У меня почти ничего нет, – сказал он, разводя руками, и думая лишь о том, как бы сейчас отсюда сбежать. – Я никого не ждал, извините меня… – Он слегка заикался.
      Три темных гостя глянули на него. Глаза у них были тусклые, словно коркой льда покрытые.
      – Принеси то, что имеется, – невозможно было понять, кто именно из троицы это произнес.
      – Хорошо, – попятился Окен.
      – И не выходи на улицу. Кое-кто там тоже хочет есть. И очень сильно…
      Гости рассмеялись – будто зашипели.
      Двигались они бесшумно и стремительно, словно летучие мыши. Не спросив разрешения у хозяина, они подвинули стол к очагу, сели возле самого огня, протянули к нему ноги, прищурились, глядя на мерцающие угли.
      – Подкинь дров. У тебя холодно…
      Нелти приподнялась:
      – Пожалуй, мне пора идти.
      – Никто не уйдет отсюда, – зло прошелестели три голоса. – Сиди на месте.
      – Но я должна… – Нелти выбралась из-за стола.
      Один из новоприбывших гостей вскочил, в один миг очутился возле собирательницы, ударил ее кулаком в живот:
      – Сиди!
      Нелти задохнулась, осела, скорчилась. Усь, соскочив на пол с плеча хозяйки, вздыбила загривок, выгнула спину, завыла утробно. Человек глянул на кошку, окрикнул Окена:
      – Хозяин!
      – Да? – Трактирщик собирался скрыться на кухне, и был не рад, что его остановили.
      – Приготовь нам это животное.
      – Как? – растерялся Окен.
      – Как угодно. Зажарь или свари. И подай на стол.
      – Но…
      – Выполняй! Если сам не хочешь стать едой!
      – Но как же… Я не могу… Это не моя кошка…
      Нелти наконец-то сумела сделать вдох. Гул в ушах унялся, и она услышала:
      – Прикончи эту шипящую тварь, трактирщик. Мы хотим свежего мяса.
      Нелти схватилась за ножку стола, поднялась, распрямилась, дернула поводок. Усь вспрыгнула на ногу, взлетела на плечо, замерла у виска хозяйки, продолжая завывать.
      Она была большой кошкой. У нее были острые когти и отменная реакция. В любой миг она могла броситься на врага, не считаясь ни с его размерами, ни с его силой, располосовать ему лицо, выдрать глаза…
      Некромант, оскалившись, отступил на пару шагов.
      Трактирщик Окен встал на его место.
      – Что мне делать, собирательница? – прошептал он.
      – Отойди, – сказала Нелти.
      – Забери у нее тварь! – уже три злобных голоса приказывали трактирщику. – Размозжи башку о стол! Сдери шкуру! – Три черные фигуры стояли за его спиной, вперившись ледяными глазами в незрячие глаза Нелти – она чувствовала колючий холод их взглядов.
      – Отойдите! – отчаянно выкрикнула собирательница, понимая, что оказалась в ловушке.
      Некроманты забавлялись.
      Они выбрали жертву, и теперь даже Усь не сумеет помочь.
      Нелти выпустила тонкий поводок.
      – Беги, Усь…
      Кошка не собиралась отступать.
      А черные фигуры все угрожали:
      – Не тяни время, трактирщик, если хочешь жить. Убей кошку, и мы не убьем тебя. А иначе мы вышвырнем тебя на улицу. К тем, кто жаждет горячей крови. К тем, кто никогда не насыщается…
      – Отдай мне кошку, собирательница! – не выдержал Окен. – Ты же видишь, кто они такие!
      – Я не вижу, – холодно сказала Нелти. – Но я чувствую. Они – мразь. И не моя кошка им нужна, а твое предательство.
      – Собирательница? – Некроманты переглянулись. – Собирательница душ? – Они ухмыльнулись. – И сколько их в тебе сейчас? Не пора ли выпустить их на свободу? Эй, трактирщик, убей кошку, а потом разделайся с ее хозяйкой…
      Окен закрыл глаза, опустил руки.
      – Ты не слышишь нас, трактирщик? – Черные голоса требовали от него невозможного.
      – Я не могу… – прошептал Окен. – Я не могу убивать…
      – Значит, ты недостаточно сильно хочешь жить…
      Кошка завыла еще яростней, услышав то, что не могли услышать люди.
      Шорох. Шарканье.
      Шаги…
      Чьи-то ноги ступили на крыльцо. Тихо, осторожно приоткрылась уличная дверь. Скрипнули половицы.
      Нелти повернула голову, не сомневаясь, что это мертвяки вошли в придорожную харчевню.
      Вонючий сквозняк ворвался в помещение.
      Трактирщик Окен обмер, не решаясь открыть глаза. Он боялся увидеть уродливые рыла мертвяков. Боялся узнать кого-то.
      
      Детей…
      

      Черная кособокая фигура ввалилась в комнату.
      Некроманты повернулись лицом ко входу…

      
      6
      
      Вот уже несколько дней подряд Огерт мечтал о горячей пище.
      Сидя в седле и не имея возможности чем-то заняться, он представлял всевозможные яства: тушеную баранину с луковой подливкой, фаршированную запеченную утку, свинину, жареную на вертеле. В своих мечтаниях он пировал, объедаясь мясом и рыбой, закусывая овощами и фруктами, запивая вином.
      Но в действительности приходилось довольствоваться подсохшим сыром и подмокшими сухарями.
      Впрочем, и эти припасы подходили к концу. А пополнить их пока не представлялось возможным. Все селения, через которые проходил Огерт, казались безлюдными. Придорожные харчевни и постоялые дворы были заперты. Он стучался в двери, барабанил в закрытые ворота, колотил в ставни – даже если кто-то и отзывался, то лишь для того, чтобы погнать его прочь.
      Люди были напуганы.
      И чем ближе к Кладбищу продвигался Огерт, тем сильней был их страх.
      Конечно же, Огерт понимал, с чем это связано. Несколько раз он видел издалека бредущие отряды вооруженных мертвяков. Дважды он встречал в пути некромантов и разговаривал с ними, выдавая себя за такого же, как они.
      Со всего мира шли к Кладбищу команды мертвецов.
      Собиралась, росла армия некромантов…
      На пятый день пути, когда уже близилась ночь, Огерт вышел к очередному придорожному трактиру. Из-за неплотно закрытых ставень сочилось теплое свечение, и Огерт посчитал это хорошим признаком.
      Но потом он заметил несколько темных силуэтов, обступивших крыльцо.
      Несомненно, это были мертвяки – даже в сумраке невозможно было ошибиться. Они стояли неподвижно, словно огородные чучела, только их головы медленно поворачивались.
      Мертвяки следили за округой, но Огерта они не замечали. А он медленно двигался к ним, вытянув перед собой руки, и с его открытых ладоней струился холод.
      Приблизившись к харчевне, Огерт объехал всех мертвяков, каждого тронул, каждому заглянул в глаза, каждому плюнул в лицо. Только завершив этот ритуал, он слез с ишака, вытащил костыль из кожаных креплений и ступил на крыльцо…
      
      7
      
      – Чьи мертвяки на улице? – громко спросил Огерт, остановившись посреди зала и дерзко глядя на трех высоких некромантов, повернувшихся к нему.
      – Наши, – прошелестели голоса, больше похожие на голоса призраков, чем людей.
      Огерт оценил обстановку, едва только перешагнул порог. Он понял, что здесь происходит, и сразу же просчитал все варианты возможного развития событий.
      И, конечно же, он с первого взгляда узнал Нелти, хотя с момента их последней встречи прошло очень много лет.
      – Там остался мой ишак. Надеюсь, ваши мертвяки его не тронут, – Огерт не хотел, чтобы Нелти опознала его. Потому он говорил с хрипотцой, напрягая связки, прикусывая язык. Впрочем, он не был уверен, что сумеет таким образом обмануть слепую собирательницу.
      – Кто ты? – Один из некромантов скользнул к Огерту. По одной только манере двигаться можно было понять, что это не какой-нибудь недавний горожанин, вдруг открывший в себе дар поднимать мертвых, слабовольный изгой, могущий худо-бедно управлять пятеркой мертвяков. Кто-то более умелый, могучий остановился напротив Огерта.
      – Я такой же, как вы, – сказал Огерт, заглядывая снизу в неподвижное лицо собеседника.
      Такие глаза могут быть лишь у человека, в котором не осталось ничего человеческого.
      – Что тебе здесь надо?
      – Мне? Ничего особенного, – Огерт пожал плечами. – Я просто хотел съесть что-нибудь горячее. Яичница меня вполне устроит.
      – Приготовь ее сам, если хочешь. Хозяин сейчас занят.
      Огерт глянул на пожилого человека, стоящего рядом с Нелти, посмотрел на некромантов, почесал затылок и простодушно поинтересовался:
      – А что вы здесь делаете?
      Некроманты переглянулись. Этот безымянный выскочка, так некстати здесь появившийся, начинал их раздражать.
      – Убирайся отсюда, – прошипел один из некромантов.
      – Но я бы хотел остаться, – Огерт, устав стоять, сел на угол стола, положил костыль на колени. – Кажется, это единственное работающее заведение на всю округу.
      – Убирайся! – рявкнули три голоса.
      – Но зачем? – искренне удивился Огерт. – Разве я вам мешаю? Я вообще предлагаю объединиться. Вы ведь идете к Кладбищу? И я тоже! Так пойдемте вместе! Кстати, а вы не знаете, что нас там ждет? Я слышал разное…
      – Вон!
      – Ну ладно, если вы настаиваете, я могу и уйти. А вы не будете против, если я заберу этих людей с собой? Женщина мне нужна, у меня давно не было женщины, и кошка ее мне нравится, а из старика получится неплохой мертвяк. Смотрите – он уже почти мертв! – Огерт засмеялся.
      – Проваливай! Один! – Некроманты заскрежетали зубами. Они ненавидели такой смех.
      – Не хочу испытывать ваше терпение, но все же…
      Черная фигура махнула рукой, и голова Огерта дернулась. В ушах зазвенело, перед глазами поплыл багряный туман, рот наполнился кровью, губы вспухли.
      – За что?! – возмутился Огерт, брызжа алой слюной.
      Его схватили за отвороты плаща, приподняли, встряхнули – он не сопротивлялся. Он все еще играл роль недоумка. Притворялся калекой.
      Он хотел отвлечь внимание некромантов, хотел вывести их из себя, чтобы ослабить их связь с мертвяками и, воспользовавшись этим, сплести собственные Узлы Власти, подчинив чужих мертвяков себе.
      Он почти уже добился этого, но сейчас начал сомневаться, верный ли путь выбрал.
      Эта троица была сильна.
      Может лучше начать все по-новой?..
      Огерт задергался, пытаясь вырваться из рук высокого некроманта:
      – Отпустите меня! Я скажу, кто эта женщина, и объясню, почему она должна пойти со мной!..
      С треском лопнула подкладка плаща.
      Из-под нее выскользнул свернутый вчетверо бумажный лист.
      Огерт не заметил этого.
      Бумага, кувыркнувшись в воздухе, развернулась и плавно опустилась на пол. Легла королевским гербом вверх.
      Некроманты опустили глаза. Тот, что держал Огерта, разжал пальцы и наклонился:
      – Что это?
      Огерт упал, ударившись головой о стол. И увидел бумагу. Он потянулся к ней, но некромант оказался проворней.
      – Отдайте! – затребовал Огерт своим обычным голосом, пытаясь подняться на ноги. – Это секретный документ!
      Некромант даже не посмотрел на него. Он читал вслух:
      – …высокий мужчина с острым носом, серыми глазами, крупной родинкой на правом виске…
      – Это фальшивка, – Огерт старался говорить спокойно. – Я запасся ей на случай, если меня схватят.
      На его слова не обратили внимания.
      – …отмечен особой благодарностью Короля…
      Некроманты напряглись, глаза их потемнели.
      – … пожизненно освобождается ото всех подорожных сборов…
      – Эта бумага помогает мне путешествовать, – Огерт еще надеялся, что все обойдется. – Она может всем нам пригодиться.
      – Предатель… – зашипели голоса.
      – Какой же я предатель? – возмутился Огерт. – Я такой же некромант, как и вы! Мой дар – вы должны его чувствовать!
      Ледяная рука впилась в глотку, и Огерт задохнулся.
      – Мы слышали о таких, как ты!
      – Вы ошибаетесь… – с трудом выдавил Огерт. Голос его стал похож на голоса некромантов. – Таких как я больше нет…
      Он попытался ударить костылем противника, но жесткие пальцы так сдавили хрустнувшую гортань, что в голове помутилось. Огерт обмяк, глаза его закатились. Он еще говорил что-то, хрипел невнятно:
      – Пусти… пусти, гад… – Вцепившись в запястья некроманта, он пытался ослабить мертвую хватку, но с каждым мгновением силы его таяли.
      – Предатель!
      Теряющий сознание Огерт отлетел к стене, ударился о нее затылком, скатился на пол, под ноги Нелти.
      Черные высокие нелюди вновь сошлись вместе.
      Снова завыла кошка.
      
      8
      
      По высокой траве напрямик через луг несся взмыленный жеребец, уходя от медлительных преследователей.
      Припавший к шее скакуна всадник то и дело оглядывался. В правой руке он держал обнаженный меч с прямым клинком двусторонней заточки – оружие пешего воина, а не кавалериста. Жесткими пятками всадник бил жеребца по ребрам, колол лоснящиеся бока острием меча и выкрикивал:
      – Готь!.. Готь!..
      Гиз Бесстрашный удирал от группы мертвяков…
      Семь дней находился Гиз в пути. Семь дней гнал он выбивающегося из сил коня. Многими дорогами проскакали они, много тихих деревень осталось позади. Они останавливались лишь ночью, и только в относительно безопасном месте. Измученный жеребец получал порцию овса и корку хлеба; разбитый Гиз ел толченый мясной порошок, черствые лепешки и вонючий сыр. Потом жеребец засыпал стоя, а Гиз всю ночь боролся со сном…
      Чем дальше они продвигались, тем опасней становилась дорога.
      Не однажды Гиз вступал в бой с мертвяками. Случалось биться с их хозяевами – некромантами. Бывало, что путь преграждали многочисленные отряды живых мертвецов – драться с ними было подобно самоубийству, и Гизу приходилось сходить с дороги, чтобы обогнуть, обойти врага далеко стороной.
      А однажды с вершины холма Гиз увидел целую армию мертвых, спешащую по направлению к Кладбищу. Длинная колонна вооруженных чем попало мертвяков тянулась до самого горизонта. Блестели на солнце клинки, алебарды, щиты и зерцала доспехов, и стонала земля от мерных шагов.
      Гиз не видел того, кто вел это полчище. Но знал, что один некромант с такой армией не управится, каким бы даром он не обладал.
      Теперь Гиз понимал, почему Страж Могил позвал его.
      Но для чего?
      На что рассчитывает Страж? Чтобы справиться с нашествием мертвяков нужна армия, а не один охотник.
      Гиз торопился, гнал коня.
      Через тихие села и мертвые деревни, мимо готовящихся к войне городов, по дорогами и бездорожью, срезая путь и огибая препятствия, встречая врагов и не видя союзников…
      
      9
      
      – Привет, сестренка, – шепнул Огерт, криво улыбнувшись. Он снизу глядел на некромантов и не пытался встать.
      – Здравствуй, старший брат, – Нелти коснулась пальцами лица Огерта, улыбнулась печально в ответ. – Я почти сразу тебя узнала.
      – Я в этом не сомневался…
      Три черные фигуры стояли на пути. А позади них выстраивались в ряд мертвяки. Они входили по-одному, и под их ногами жалобно скрипели половицы.
      – Что будем делать, сестренка?
      – Не знаю.
      – А что собирается делать твоя кошка?
      – Она настроена драться.
      – Что ж… Я готов ее поддержать…
      Они забились в узкий промежуток между тяжелыми столами, прижались к стене спинами. Рядом покачивался бледный трактирщик, он бормотал что-то, закатив глаза, – кажется, готовился умирать.
      – Ты рассчитываешь их победить, брат?
      – А что еще мне остается?..
      Дышать стало почти невозможно. Ледяной воздух обжигал горло, вонь вызывала тошноту. А мертвяков в зале харчевни все прибывало, они раздвигали столы, опрокидывали лавки, отшвыривали стулья.
      Мертвые посетители наводнили трактир Окена.
      Кажется, они собирались здесь пировать.
      – Опиши, что происходит, – попросила Нелти.
      – Пока ничего, – ответил Огерт, медленно вытягивая тесак из ножен, прикрывая лезвие рукавом. – Просто здесь становится многолюдно…
      Тринадцать мертвяков построились в ряд за спинами своих хозяев. Рявкнули дружно, глядя на Огерта:
      – Убей их!
      – Что? – Огерт скользнул взглядом по уродливым лицам и опустил глаза.
      – Убей кошку, женщину и трактирщика, – прошипели некроманты. – Сделай это, если ты такой же, как мы.
      – И вы меня отпустите?
      – Да…
      Огерт крепко сжал рукоять тесака, спрятанного под полой плаща. Сделал вид, что раздумывает. Спросил деловито, словно торговался:
      – А если вы обманете?
      – Мы не обманем подобного нам…
      Огерт покачал головой.
      Три сильных некроманта и тринадцать мертвяков в опасной близости. Справиться со всеми практически невозможно.
      Только чудо способно помочь…
      – Договорились… – сказал Огерт и, поморщившись от боли в спине, цепляясь за стену, кое-как встал. Некроманты, кривя губы в пренебрежительной усмешке, рассматривали его. – Но вы должны дать мне оружие… – Огерт протянул левую руку, пряча правую под плащом.
      – Нет, – сказал один из некромантов. – Это было бы слишком просто.
      – Ты должен убить их голыми руками, – добавил другой.
      – Задуши их, либо перегрызи им горло, – сказал третий и облизнулся.
      – Ведь ты один из нас, – сказали они вместе и холодно рассмеялись. – Ты такой же, как мы.
      Огерт тоже оскалил зубы.
      Некроманты находились в трех шагах от него. Любой нормальный человек преодолел бы это расстояние одним прыжком. А там – стремительный удар тесаком, короткая тесная схватка, кровь, боль…
      Шанс на спасение…
      Но Огерт не был нормальным человеком. Он был калекой.
      – Хорошо, я попробую… – сказал Огерт и повернулся спиной к некромантам. Он наклонился, коснулся руки Нелти и шепнул:
      – Помоги мне.
      Собирательница ничего не спросила. Она послушно приподнялась, сняла с плеча фыркающую кошку, прижала к груди, баюкая словно ребенка.
      – Поддержи меня… – Огерт подхватил Нелти под мышку, помог встать, пряча за ее спиной лезвие тесака. Потом он крепко обнял Нелти за шею, сделал вид, что душит ее, и шепнул:
      – Подведи меня к ним, сестренка.
      Вдвоем они сделали первый шаг.
      Некроманты внимательно следили за ними.
      
      10
      
      Три нетвердых шага, неловкий взмах тесака, стремительные движения черных теней, распавшийся строй мертвяков…
      Нелти не хватило сил, чтобы твердо держать Огерта, и его удар не достиг цели.
      За миг до удара некроманты заметили, что Огерт не душит собирательницу, а просто висит на ней…
      Издевательский смех, смыкающееся кольцо мертвяков, изуродованные лица, жуткие пустые глаза…
      Кошка вырывается из рук Нелти, бросается на врагов. Огерт размахивает жалким тесаком, скачет на одной ноге, то ли забыв о своем даре, то ли не имея возможности его применить…
      А потом – удары мечей, падающие тела, части тел.
      Черные фигуры, замершие возле очага, спокойно взирающие на побоище.
      Тянущиеся руки, длинные черные ногти, рты, перепачканные кровью.
      И ощетинившаяся кошка, потерявшая хозяйку, воющая дико с высоко поднятой полки…
      Гиз знал, что так будет.
      И гнал коня во весь опор.
      Гиз видел будущее.
      Он спешил, чтобы успеть его изменить.

      [ читать дальше ]