|
1
Тревожно и сумбурно шелестели длинные жесткие листья, похожие на наконечники стрел, дрожали, серебрились бархатистой изнанкой. Куст погремника распустил по ветру тонкие ветки, увенчанные невызревшими еще семенными коробочками.
– Как и было договорено, – Гиз спрыгнул с остановившейся телеги. – До Гиморта мы добрались вместе. Дальше наши пути разойдутся…
Впереди виделся город – бревенчатая крепостная стена, три каменные башни, железная решетка ворот, крыши, трубы.
– Выполняйте поручение Короля, – Гиз повернулся к сыновьям трактирщика. – Собирайте ополченцев.
– Вы разве не заедете в город? – спросил Окен.
– Мы спешим, – сказал Гиз.
– Благодарим вас за все… – Трактирщик опустил голову. Его сыновья не шевельнулись. Они не собирались благодарить за помощь друзей некроманта. А его самого – тем более.
– Вы заберете телегу? – выдержав паузу, сердито спросил Мок, младший сын трактирщика.
– Да, – Гиз посмотрел на лежащего в повозке Огерта. Ночь прошла, и новый день заканчивался, а некромант, потерявший сознание после схватки с мертвяками, так и не очнулся. Он был холоден словно труп, осунувшееся бледное лицо его походило на маску. Огерта можно было принять за мертвого, но изредка он вздрагивал, начинал бормотать что-то неразборчивое, пугающее. И губы его сразу покрывались инеем.
С Огертом что-то происходило.
Но он был жив…
– Эта телега отца, – сказал Нат, старший сын трактирщика.
– Вы что, сами ее потащите? – Гизу давно уже надоело спорить с этой неблагодарной троицей.
– А это не твое дело, охотник, – нахмурился Фис, средний сын трактирщика. – Выпрягай жеребца.
– Перестаньте! – прикрикнул на сыновей Окен. – Они нам жизнь спасли, а вы…
– Если бы не они, может, и не надо было бы никого спасать, – пробормотал Мок, не собираясь вылезать из телеги.
Гиз взялся за меч, вытащил его из ножен. Сыновья трактирщика сразу же напряглись, похватали оружие, валяющееся в соломе под ногами. Охотник усмехнулся, срезал с пояса тяжелый кошель – один из тех, что снял с некромантов, убитых в придорожной харчевне.
– Вот деньги, – Гиз бросил кошель в телегу. – Хватит на новую карету. Да и лошадей можно будет купить.
– Какие деньги?! – возмутился было Окен, но сыновья зашипели на него, а Гиз поднял руку и возвысил голос:
– Не столько тебе даю, старик, сколько твоим сыновьям. Пусть купят лошадей, мечи хорошие и доспехи. Им в бой идти. Им с мертвяками драться, если не струсят. Им эти деньги больше всего нужны.
Нат подобрал кошель, взвесил в руке, подкинул высоко, поймал. Посмотрел искоса на Гиза, прищурился, кивнул:
– Хорошо говоришь, охотник. Складно. Только как тебе верить, если брат у тебя – некромант?
Гиз тряхнул головой, с лязгом вогнал клинок в ножны:
– А ты отказался бы от своих братьев, если б завтра узнал, что в них черный дар проснулся? Предал бы их? Убил бы сразу? Или что? Или как?..
Нат, промолчав, убрал кошель за пазуху, спрыгнул с телеги, помог слезть отцу. Фис и Мок, соскочив на землю, встали рядом с отцом и братом, поправили кольчуги, нахлобучили шлемы, затянули ремни.
– Ну, прощай, охотник… – сказал Окен, отвязав корову. – Прощай и ты, собирательница… – Он поклонился сидящей в телеге Нелти. Она, словно увидев его поклон, тоже склонила голову:
– Спасибо за еду, трактирщик. Жаль, что яичницы твоей я не попробовала.
– А чего ее пробовать? – отмахнулся Окен. – Блюдо простое.
– И в самое простое блюдо можно душу вложить, – улыбнулась Нелти.
Гиз занял место трактирщика, взялся за вожжи, сказал громко, но ни к кому конкретно не обращаясь:
– В трудное время не врагов надо искать, а друзей.
Телега тронулась.
Оставшиеся на обочине люди какое-то время смотрели ей вслед, а потом, дружно одинаково вздохнув, быстрым шагом направились к близкому городу.
2
Ночью было так холодно, что пар шел изо рта.
– Чувствуешь что-нибудь необычное, сестра? – спросил Гиз, подвигаясь вплотную к костру.
– Да, – ответила Нелти, поглаживая Усь и глядя в небо. – Мне кажется, я вижу звезды.
– На небе тучи.
– А за тучами звезды…
Рядом пасся распряженный жеребец. Ишак Огерта дремал, прислонившись к телеге, чуя привычный запах хозяина. Поблизости бродила Усь, выслеживала мышей и пичуг, порой возвращалась, входила в освещенный костром круг, поглядывала на хозяйку. Время от времени издалека доносился вой одинокого степного волка, и тогда проснувшийся ишак вздергивал голову, а жеребец, всхрапывая, рыл копытом землю. Потрескивал хворост в костре, где-то охала птица-нетопырь, шелестел листвой, ронял желуди старый дуб, под которым устроились на короткий ночлег путники.
– Чем мы можем помочь Стражу? – задумчиво проговорил Гиз.
– Тебя что-то тревожит?
– Зачем он позвал нас? Кладбище хорошо защищено. Армия Короля охраняет все подступы. Что сможем сделать мы, когда будут воевать целые армии? Что потребует от нас Страж?
– Ты всегда был любопытен, Гиз.
– Я просто стараюсь предвидеть события.
– И ты уже что-то видишь?
– Нет.
– Твой дар капризен…
В телеге завозился Огерт, забормотал невнятную скороговорку, рассмеялся мертво, словно серая сова – безжалостная ночная охотница. Затих…
– Где он сейчас? – Гиз приподнялся, одернул штаны, вытащил меч из ножен, воткнул его в землю слева от себя, снова сел перед огнем. – Что с ним происходит?
– Он рвет свою душу, – сказала Нелти. – У него страшный дар.
– Ты можешь как-то помочь ему?
– Я боюсь.
– Однажды ты пыталась помочь мне.
– Твои кошмары ничто по сравнению с его проклятьем.
– Мои кошмары… – Гиз помрачнел.
– Я тоже их вижу, – сказала Нелти. – Последнее время все чаще и чаще.
– Тебя, наверное, посещают и другие кошмары… Чужие…
– Что делать? Я – собирательница.
– Каждый должен делать свое дело. Да, сестра?
– Именно так, брат.
– Что же за дело готовит нам Страж?
– Скоро узнаем. Завтра утром, если не будет дождя, ты увидишь стены Кладбища.
3
Утром дождя не было.
Они быстро собрались: умылись росой, пожевали сладкие соцветия клевера и кислые листья щавеля, притоптали огонь, запрягли жеребца, попытались разбудить тихо постанывающего Огерта, потом перевернули его на другой бок, укрыли куском прелой мешковины.
– Скажи, Гиз, тебе хотелось когда-нибудь вернуться домой? – Нелти забралась в телегу, ощупала солому руками, отыскивая местечко поровней и помягче.
– Нет… – отозвался охотник, внимательно осматривая копыта жеребца. – Но я всегда знал, что вернусь сюда.
– А я часто здесь бываю… – задумчиво сказала Нелти. – Ничего не вижу, зато все чувствую. Помню в этих местах каждый дорожный поворот, все тропки, рощицы, ручьи…
– Была в нашей деревне? – сухо спросил Гиз.
– Нет… – Нелти покачала головой. – Так и не решилась, хотя много раз проходила рядом…
– Живы ли родители?
– Не знаю… Может, Страж скажет…
Телега тронулась. Огерт шел рядом с передним правым колесом, обоими руками держа длинные вожжи, направляя жеребца к дороге.
– Ты простил их, брат? – негромко спросила Нелти.
– Я ни в чем их не виню, – равнодушно ответил Гиз. – И никогда не винил.
– Может, пора нам вернуться?
– А мы возвращаемся. К нашему общему отцу.
– Ты же понимаешь, о чем я…
Нахмурившийся Гиз ничего не ответил.
Вскоре телега выкатилась на дорогу, и охотник хлестнул вожжами лошадиную спину, крикнул:
– Ннно! – и запрыгнул в повозку.
Жеребец мотнул хвостом, словно слепня отгонял, фыркнул недовольно, сердито, но пошел заметно быстрее. И коротконогий ишак, привязанный к телеге, тоже был вынужден ускориться.
Они долго поднимались в гору. Жеребец вспотел, от шкуры его шел пар. Натужно скрипели оглобли, скрежетали колеса, постукивали оси. Восток еще чуть розовел, было свежо, ночной туман не успел растаять, клочья его висели на придорожных кусты, словно птичий пух.
На вершине холма Гиз натянул вожжи и во весь рост поднялся в телеге.
– Вижу стены, – громко сказал он. Помолчал и объявил в полголоса: – Мы возвращаемся…
4
Много всяких небылиц ходило в народе о том, кто и когда обнес Кладбище крепостной стеной.
Правду не знал никто.
Разве, может, сам Страж. Но еще ни с кем не делился он этим знанием. Только, посмеиваясь, пересказывал порой и без того всем известные легенды. Иногда добавлял что-то от себя, переиначивал что-нибудь. Может и правду где-то говорил, да разве отыщешь крупинку истины в ворохе лжи?..
Величественные каменные стены несчетное количество лет защищали покой Кладбища. Местами они были так высоки, что гребень их терялся в тучах. Кое-где они были настолько широки, что тридцать всадников могли двигаться поверху шеренгой. Потайные ходы пронизывали крепость словно червоточины. Прочные казематы могли укрыть от любой опасности многие тысячи воинов.
На восточной стороне древней крепости, там, где находились главные ворота, словно ласточкино гнездо, словно березовый гриб чага прилепился к высокой стене бесформенный нарост Королевского Замка. Он был уродлив, но те люди, что удостоились приглашения Короля, рассказывали, что внутри этот замок огромен и полон роскоши.
Возможно, они врали.
Во всяком случае, их рассказы очень сильно отличались.
Лишь Короля все они описывали одинаково. Он был высок; немолод, но крепок и силен. У него были седая борода и густые белые брови, прямой нос и холодные серые глаза, широкие скулы и высокий открытый лоб.
Лишь в исключительных случаях покидал Король свой замок.
Но никогда, ни при каких обстоятельствах не оставляла древнюю крепость королевская армия.
5
До самого полудня, не жалея, гнал жеребца Гиз.
А когда солнце поднялось высоко, нагрелся воздух, и слетелись со всей округи жадные до крови слепни, когда блеснул впереди крутой изгиб мелеющей речки, и высокие вязы закрыли часть неба, Гиз спрыгнул с телеги, остановил взмыленного жеребца, осмотрелся и весело крикнул:
– Время обедать!
– Чем же ты собрался нас кормить? – тотчас отозвалась Нелти, почувствовав перемену в настроении охотника.
– Неужели не помнишь это место?
– И что это за место? – Нелти приподнялась, прислушалась, принюхалась. – Пахнет водой и тиной. И вязы вокруг… Это Лебяжий брод?
– Он самый! – весело подтвердил Гиз. – Помнишь, как мы ловили здесь карасей?
– Я-то их только ела, – засмеялась Нелти. – Но хорошо помню, как вы с Гротчем-старшим запутались в бредне.
– А Огерт тогда поймал лягушку, зажарил и пытался накормить ею тебя, убеждая, что это редкая квакающая рыба.
– Я с самого начала знала, что это лягушка.
– А я думал, что ты вот-вот ее съешь.
– Я подыгрывала ему.
– Эй, Огерт! – завопил Гиз, отцепляя меч, расстегивая ремни. – Очнись! Неужели даже это место не приведет тебя в чувство?..
Огерт лежал лицом вверх. Глаза его были открыты – в них отражалось небо.
– Он должен набраться сил, – Нелти осторожно коснулась лица старшего брата. – Пусть отдыхает.
– Как скажешь, собирательница… – Гиз, прыгая на одной ноге, снимал штаны. – А может запах жареной рыбы его разбудит?
– Чем ты ее собрался ловить?
– Как чем? Старый мальчишечий способ! Неужели не помнишь?
– Штанами?
– Точно!
Гиз уже бежал к речке, на ходу завязывая штанины узлом.
– Осторожнее там! – крикнула Нелти, почувствовав легкое беспокойство.
– Все нормально, сестра! – обернулся Гиз. – Не волнуйся, я рядом!.. – Он вошел в воду, стараясь не шуметь; остановился, присел на корточки, прищурился, высматривая рыбу. Заметил стайку мальков, гуляющую на песчаной отмели, – за ними гоняться бесполезно, да и проку от них никакого – разве кошке на угощение. Чуть в стороне заприметил небольшого щуренка, замершего возле подтопленной коряги – этого штанами не возьмешь, тут острога нужна или настоящая рыбацкая снасть.
Гиз зашел поглубже, медленно побрел вдоль русла, выискивая подходящее для рыбной ловли место. Когда-то он знал здесь каждую ямку, каждый подводный камень, но с тех пор прошло много времени, и река сильно изменилась.
На глинистой отмели, заросшей густыми, похожими на зеленые волосы водорослями, Гиз остановился. Вот в таких зарослях когда-то они и промышляли рыбу. Бреднями, корзинами, штанами. А порой одними руками.
Гиз опустил в воду свои широкие штаны, повел их к крутому берегу, словно сачком черпая водоросли вместе со всей живностью, что пряталась там. Остановился у самого берега, под нависающими ветвями ракиты. Запустил руку в утробу своей примитивной снасти, стал выгребать комья грязи и водорослей.
– Есть!.. – Маленькая – в половину ладони – рыбешка была вымазана илом. Гиз ополоснул ее, зажав в кулаке, полюбовался и отпустил.
«Не жадничай! – бывало, наставлял мальчишек Гротч-старший – знатный рыбак и ягодник. – Не бери то, что первым в руки пришло. А то удача от тебя отвернется».
Буквально через мгновение Гиз в очередной раз убедился в верности этого совета. В водорослях медью блеснула чешуя, и пальцы скользнули по рыбьей слизи.
– Линь, – сразу определил Огерт, и порадовался тому, что не забыл еще уроки Гротча.
Рыбешка была небольшая, но толстая и жирная. Гиз выбросил ее на берег, намереваясь подобрать позже. Выгреб из штанин оставшуюся тину, отступил, отошел чуть в сторону и снова потащил свои штаны через водоросли…
Он так увлекся, что не заметил, как довольно далеко ушел от места, где стояла телега. Он забыл обо всем. Беспечный, словно ребенок, он радовался каждой рыбешке, что оказывалась в его руках. А когда ему удавалось поймать рыбу покрупней, эмоции переполняли его, и он был готов кричать во весь голос, звонко, восторженно, – как кричал когда-то, давным-давно…
«Смотрите! Смотрите какой карась! Здоровущий! Уже третий!..»
– Гиз!..
Им было весело, они перекликались и ревностно следили друг за другом, соревнуясь, у кого улов окажется больше…
– Гиз!..
А потом они возвращались в деревню, выкладывали из корзины общую добычу и чуть ли не до драки спорили, где чья рыбина…
– Гиз!..
Что-то случилось…
Гиз резко выпрямился, только сейчас осознав, что его звали уже трижды.
Нелти кричала издалека, и голос ее был полон тревоги.
– Я здесь! – рявкнул Гиз. Он не видел ни телеги, ни того места, где она должна была стоять.
Слишком далеко отошел охотник…
– Быстрей!.. – Нелти была чем-то напугана. – Быстрее, брат!..
Гиз выругался и бросился на выручку, путаясь в водорослях и увязая в донном иле.
6
Мальчишкой Гиз влюбился в Нелти.
Он старался ничем не выдавать свое затаенное чувство, но все замечающий Огерт каким-то образом быстро распознал о сердечной привязанности друга, и потом часто подшучивал над ним. Случалось, весьма зло.
Но не смотря ни на что, они оставались закадычными друзьями.
Огерт, Гиз и Нелти – они всегда были вместе и горой стояли друг за друга.
В семьях Гиза и Нелти детей больше не было. У Огерта был старший, совсем взрослый брат, но он не жил с родителями; он работал в соседнем городе на какого-то богатея. Два раза в год он на пару дней возвращался в родную деревню, ничего здесь не делал, только ходил в гости и степенно рассказывал всем знакомым о своей городской жизни. А перед самым отъездом он снимал с пояса кожаный кошель и неспешно отсчитывал несколько серебряных монет и тройку медяков. Серебро он отдавал родителям, а медь доставалась Огерту. А значит и его друзьям.
Вот из-за этих-то медяков и начинались многие неприятности.
Прознав о щедром брате, к Огерту зачастили ребята из шайки Рона. Сначала они пытались запугать его, чтобы отобрать деньги, потом, видя, что Огерт не поддается, стали зазывать в свою компанию.
Но Огерт не собирался расставаться со старыми друзьями. А их-то Рон и видеть не хотел.
Не раз и не два очередной разговор Огерта и Рона заканчивался дракой. Не однажды трем друзьям приходилось отбиваться от шайки Рона. Силы были неравны, но победителей в этих скоротечных схватках не было.
Война закончилась в тот день, когда, увидев вставших на пути недругов, Огерт ухмыльнулся и вытащил из-за спины украденный в кузнице тесак, а Гиз, набычившись, достал из рукава нож, и Нелти, быстро наклонившись, подняла с земли увесистый камень…
Больше их не трогали.
И даже сам Рон разговаривал с ними почти как с равными. А они были вынуждены делать все, чтобы поддерживать свою упрочившуюся, но весьма еще шаткую репутацию.
Потому-то однажды и отправились они к трупу.
К трупу, который оказался мертвяком…
7
Гиз вымахнул на берег, увидел телегу и приподнявшуюся в ней Нелти.
– Что случилось? – Он уже не бежал, он шел – медленно, осторожно. Озирался, высматривая возможную засаду. А здесь было где спрятаться – за стволами вязов, в зарослях орешника, в тростнике, в осоке…
– Это ты, Гиз? – Слепые глаза Нелти были устремлены прямо на него.
– Я, сестра, – Гиз подобрал валяющийся на земле меч, еще раз обругал себя за беспечность. – Что произошло?
– Здесь кто-то был.
– Когда? Сейчас?
– Да. Только что.
– Ты уверена? – Гиз приблизился к телеге, погладил жеребца по мягким ноздрям, осмотрелся, вытянув шею, привстав на цыпочки.
– Я услышала осторожные шаги и подумала, что это ты крадешься, – Нелти крепко вцепилась в борт телеги. – Удивилась только, что ты вернулся не со стороны реки, но решила, что ты хочешь меня разыграть. И сделала вид, что ничего не слышу…
Гиз, присев, уже искал следы, оставленные неведомым гостем; впрочем, охотник догадывался, что вряд ли отыщет что-то среди высокой жесткой осоки.
– … он обошел вокруг, не приближаясь, – продолжала рассказ Нелти. – Усь видела его. Тут я заподозрила, что это кто-то чужой, и мне стало страшно. Я спросила, много ли рыбы ты наловил. И почти сразу услышала плеск на реке. Ты все еще был там. А здесь был кто-то другой…
– Трава чуть примята, но я не уверен, что это чьи-то следы, – сказал Гиз.
– Он ничего мне не ответил. Кажется, он понял, что я слепа, и подошел ближе. Он стоял прямо здесь… – Нелти опустила руку. – В паре шагов от меня. Я слышала, как он дышит. И чувствовала, как он смотрит. Я заговорила с ним, спросила, кто он, что здесь делает. Я старалась говорить спокойно. Я чувствовала, что это живой человек…
– Некромант?
– Не знаю… Он так ничего и не сказал. А потом зашевелился Огерт и забормотал что-то… Тогда я не выдержала и стала звать тебя…
– А что он?
– Не знаю. Кажется, сбежал, как только я начала кричать.
Гиз еще раз оглядел округу. Представил, как побежал бы сам – сначала, пригнувшись, к кустам орешника, потом за холм, а там овражек раньше был, наверное и сейчас есть… Обыскать бы здесь все, да вдруг в ловушку попадешь…
– Надо уходить отсюда, – сказал Гиз, собирая одежду.
– Как думаешь, кто это был? – спросила Нелти.
– Откуда мне знать?..
8
Свой улов Гиз все же забрал.
Убедившись, что врагов поблизости нет, охотник отвел жеребца к реке и обыскал покатый берег, то и дело окликая Нелти, держа в правой руке меч и стараясь ни на миг не выпускать телегу из виду.
Рыбы оказалось не так много, как он рассчитывал. Наверное, часть улова затерялась в траве, что-то утащили вороны, а отдельные рыбешки, видимо, сумели-таки упрыгать назад в речку.
Собрав добычу, Гиз вернулся к Нелти.
– Все спокойно? – спросил он.
– Кажется, да, – ответила она. – Много наловил?
– Десяток карасей, да три линя, – рассеяно отозвался Гиз. Не о рыбе он сейчас думал. – Съедим за один раз.
– Не ожидала, – Нелти чуть заметно улыбнулась. – Раньше ты столько много не ловил. Таким-то способом.
– Тогда у меня штаны были меньше, – сказал Гиз, забираясь в телегу.
Огерт все еще бессмысленно пялился в небо. Веки его подрагивали, сизые губы шевелились, острый кадык ходил по горлу.
– Возможно, это был некромант, – сказал Гиз, имея в виду недавнего гостя, напугавшего Нелти. – Подошел, увидел Огерта и принял нас за своих.
– А зачем тогда убежал?
Гиз пожал плечами, взялся за вожжи. Молчал долго, думал о чем-то, правил жеребцом, выводя телегу к дороге. А потом пробормотал, словно себя успокаивал:
– Может, и не было никого…
9
Вскоре они вновь увидели стены Кладбища.
Вернее, увидел их один Гиз, и тут же сообщил об этом Нелти. Собирательница подняла голову, прислушалась, вдохнула полной грудью пахнущий цветущим разнотравьем воздух и сказала:
– Я знаю это место. Гусиная гора. Моя мама собирала здесь зверобой, говорила, что он тут особенный. Теперь я и сама это чувствую.
– Мне начинает казаться, – Гиз покачал головой, – что ты притворяешься слепой.
– Ты не первый, кто говорит мне это, – улыбнулась Нелти. – Мало кто из людей может поверить, что незрячий человек способен обходиться без посторонней помощи. А ведь я, порой, знаю то, чего не замечаете вы.
– Как это?
– Вон там большой черный камень, – уверенно показала рукой Нелти. – Выглядывает из травы. Видишь?
– Да, – Гиз вытянул шею.
– Так вот – ты видишь лишь ту часть, что обращена к тебе. А я представляю его целиком. Я вижу каждую его сторону.
– Неужели ты помнишь все места, где побывала? – удивился охотник.
– Помню? Нет, это неправильное слово… Как бы тебе объяснить?.. Ты можешь восстановить в памяти те места, где недавно был? Можешь представить, как они выглядят?
– В общих чертах, – неуверенно сказал Гиз. – Наверное.
– В общих чертах, – кивнула Нелти. – Допустим, сколько-то дней назад ты шел по лесной дороге. Сумеешь ли ты описать все деревья, что встретились тебе на пути?
– Нет, конечно.
– А можешь сейчас ответить, сколько столов было в харчевне Окена?
– Только примерно.
– А ты все это видел! И не замечал. Но если ты окажешься в знакомом месте, то ты сразу увидишь, что уже был здесь когда-то. Так?
– Да.
– И это при том, что сейчас ты не помнишь никаких подробностей! Понимаешь теперь, как я обхожусь без поводыря?
– Не совсем.
– Ну и ладно, – Нелти досадливо махнула рукой. – Считай, что мои глаза – это Усь.
– Я всегда так считал.
– А я всем всегда это говорила…
Они замолчали.
Дорога сбегала с высокого холма, телега под горку катилась быстро, прыгала на камнях, напирала на жеребца.
Нелти вновь опустила голову, прихватила несколько соломинок, заплела их вокруг пальцев, потерлась щекой о теплую шерсть кошки. Гиз смотрел вперед – на далекую крепостную стену, серой неровной полосой протянувшуюся возле самого края неба.
А Огерт бормотал что-то злое и быстрое – словно во сне кричал на кого-то.
10
Места были знакомые. До родной деревни – рукой подать.
– Может, свернем? – предложил Гиз, не собираясь никуда сворачивать.
– Надо ли? – не сразу отозвалась Нелти. – Нас там не ждут.
– Возможно, и не помнят.
– Нужно спешить.
– Да… Заедем на обратном пути.
– А будет ли обратный путь, брат?..
Под конец дня дорога вывела их к небольшой деревеньке, укрывшейся среди яблоневых садов.
– Здесь жил мой дядя, – поделился Гиз. – Возможно, и сейчас живет. У него была пасека, он часто привозил нам мед…
Старые яблони, растопырив узловатые ветви, все ближе подступали к дороге – они словно собираясь помешать путникам войти в деревню. Было заметно, что за садами давно не ухаживали. Повсюду чернели мертвые деревья. От плетеных изгородей почти ничего не осталось. Заросли крапивой и лопухами чуть заметные тропинки, ведущие вглубь сада.
– Раньше здесь все было иначе, – пробормотал Гиз.
Впереди показались крытые дранкой крыши. Мелькнул меж деревьев сруб избы, блеснуло стекло. Гиз чуть попридержал коня, повторил, хмурясь:
– Раньше все было иначе… – Он не слышал ни лая, ни мычания, ни кукареканья. Лишь вороны перекликались хрипло.
Много опустевших деревень встретил охотник на пути сюда. Но не хотелось верить, что знакомые с детства селения так же обезлюдели.
– Как тихо, – сказала Нелти.
Дорога чуть повернула, яблони расступились – впереди на обочине кто-то стоял.
– Нас встречают, – обрадованно сказал Гиз и спрыгнул с телеги.
Человек не двигался, он просто смотрел на приближающихся путников.
– Крепкого здоровья вам! – приветственно махнув рукой, крикнул издалека Гиз. И вдруг понял, что никакой это не человек.
Чучело!
– Обознался, – Гиз хмыкнул, повернулся к Нелти и заметил в стороне за яблонями еще одно такое же чучело.
– Как тихо, – повторила Нелти. – Здесь что-то не так.
Гиз разглядел еще одну фигуру – сутулую, неподвижную, одетую в грязное бесформенное рванье.
Чучело?..
Ветер пахнул тошнотворной вонью.
Озирающийся охотник взялся за рукоять меча, вытянул клинок из ножен.
Еще фигура, еще и еще – стоят за стволами деревьев, у заборов, сидят на поваленных стволах, лежат в траве. Недвижимые, неприметные.
Мертвые…
– Мертвяки, – прошептал Гиз, поняв, что забрел в ловушку и завел в нее друзей.
– Где? – Нелти подобралась.
– Кругом, – ответил Гиз.
Почувствовав страх людей, всхрапнул жеребец. Фыркнул ишак, чуя знакомый запах тлена. Предостерегающе заворчала Усь.
– Сколько их? – негромко спросила Нелти.
– Не знаю, – Гиз уже готовился к бою. – Много.
– Они вас не тронут, – раздался вдруг третий голос. – Просто идите вперед…
11
– …Просто иди вперед, – когда-то напутствовал Гиза Страж Могил. – Человек для того и живет, чтобы двигаться. Вспомни – стоячая вода гниет, а бегущий ручей превращается в реку. Так и любой человек… Ко мне часто приходят люди, которые просят меня объяснить, в чем заключается смысл жизни. Они почему-то думают, что я умнее их, и надеются услышать великое откровение. Но всем им я говорил то, что говорю сейчас тебе: смысл жизни – в движении. Понимаешь?
Гиз тогда был слишком молод, чтобы понимать слова Стража, но, тем не менее, он согласно кивал и отвечал важно:
– Понимаю.
– Если человек остановился, – продолжал рассуждать Страж, – значит пришло время ему умирать.
– А если я никогда не остановлюсь, значит, я никогда не умру?
– Все когда-нибудь останавливаются… – улыбнулся тогда Страж. – Любой цветок со временем отцветает. Но тебе пока рано об этом думать…
12
Гиз вздрогнул и обернулся на голос. Спросил:
– Ты уверен?
– Уверен, братишка… – очнувшийся Огерт сел в телеге. Выглядел он не очень хорошо – осунулся, посерел лицом; голос его звучал глухо, и глаза были какие-то мутные, невыразительные, словно заспанные. – Эти мертвяки нас не тронут.
– Ты говоришь так, словно у тебя есть какой-то план, – Гиз все же не решался опустить меч.
– Есть. Мы ненадолго здесь остановимся, – сказал Огерт. – Перекусим и заночуем.
– Среди мертвяков?
– Считай, что под их защитой.
– Но Кладбище уже близко, – вмешалась в разговор Нелти. – Надо спешить.
– Ты права, сестра, – повернулся к ней Огерт. – Но в данный момент спешить не надо. Кладбище слишком близко. Слишком.
– Что ты хочешь сказать? – нахмурился Гиз.
– Мы не можем двигаться дальше. Там, впереди, сейчас идет битва.
– Да?.. – Охотник недоверчиво хмыкнул. – А почему бы тогда нам в нее не ввязаться?
– Потому что я знаю, кто победит.
– И кто же?
– Те, с кем лучше не встречаться.
Гиз внимательно посмотрел на Огерта. Сказал:
– Ты сам на себя не похож, брат.
– Потому-то мы и должны отдохнуть. Кроме того, нам нужно кое-что обсудить.
Гиз размышлял недолго:
– Что ж… – сказал он, покосившись на прячущихся в саду мертвяков. – Не по душе мне это общество, но… Надеюсь, ты действительно знаешь, что делаешь, старший брат.
– Не сомневайся, братишка, – голос Огерта чуть потеплел. – У меня было достаточно времени, чтобы как следует все обдумать…
13
Маленькая деревенька была полна мертвяков. Они стояли по краям дороги, они прислонялись к стенам домов и заборным столбам, они сидели на старых скамейках и крылечках, они просто лежали на земле. Одеты мертвяки были по-разному: на многих – крестьянская одежда, на других побитые доспехи, третьи и вовсе были закутаны в останки погребальных саванов.
Деревня мертвяков.
Кто собрал их здесь? Для чего?..
– Когда-то здесь жил мой дядя… – пробормотал Гиз, стараясь не смотреть на неподвижные фигуры. – У него была пасека…
Медленно – нестерпимо медленно – катилась телега. Жеребцом теперь правил Огерт. А притихшие Гиз и Нелти сидели позади.
– Ты помнишь его дом? – громко спросил Огерт.
– Чей? – не понял охотник.
– Твоего дяди.
– Третий… – Гиз говорил тихо, опасаясь привлечь внимание оцепеневших мертвяков. – Третий справа…
– Тот, что рядом с липой?
– Да. По липе я его и узнал.
– Устроимся там.
– Ох, не нравится мне здесь, – вздохнул Гиз. – Уж лучше бы в бой, чем вот так…
Они повернули к избе пасечника. В дощатом заборе зияли прорехи, некрашеные ворота были открыты, а возле них, словно стражники, замерли три мертвяка в крестьянских вышитых рубахах. Гиз скользнул взглядом по страшным лицам и тут же опустил глаза.
Лица были незнакомые.
14
В самом доме мертвяков, кажется, не было.
Гиз обошел все комнаты, осмотрел каждый закуток, заглянул под кровати, в шкаф, за печку. Только потом запер уличную дверь, прислонил к ней тяжелую лавку с таким расчетом, чтоб она рухнула, грохоча, если кто-то начнет ломиться в избу.
– Как там мой Бал? – спросил Огерт, когда охотник вернулся в комнату.
– Гложет старые корзины.
– Он, как и я, неприхотлив, – усмехнулся Огерт.
Ишака и жеребца они завели во двор. Огерт уверял, что никакая опасность животным не угрожает. Но Гиз все же закрыл ворота двора, запер их изнутри, загородил широким бруском окошко-отдушину.
– Нашел кого?
– Нет, – ответил охотник.
– Я так и думал. Некроманты стараются не оставлять мертвяков в помещении. Изба ведь легко может превратиться в ловушку.
– Так мы в ловушке?
– Пока что мы в убежище.
– Слушай, Огерт, – Гиз порывисто шагнул к некроманту. – Ты это… прекращай говорить недомолвками… Хватит уже загадок!
– Спокойно, брат. Спокойно… Бери пример с Нелти.
Слепая собирательница потрошила рыбу. Под столом, громко просительно мурлыча, ужом вилась Усь. В закопченной потрескавшейся печи разгорался огонь, тянуло ароматным дымком, курились в углах пучки вистлуг-травы. Брошенное жилье понемногу отогревалось, оживало.
– Что ты хотел обсудить? – Охотник понизил голос.
– Наши дальнейшие действия. Кладбище рядом.
– Кажется, мы все обговорили в дороге.
– Вы – может быть… – Огерт осматривал короткие палки и обломки досок, что принес со двора Гиз, прикидывал, как из этого мусора смастерить второй костыль. – Но я не слышал ни слова.
Охотник ногой зацепил стул, подвинул его к себе, сел напротив старшего брата:
– Мы с Нелти решили, что идти надо нашей старой тропой, потайным ходом. Так будет намного быстрей. И проще. Неизвестно, пустят ли нас через главные ворота. Я почти уверен, что нет.
– Разве только если сам Страж выйдет нас встречать, – усмехнулся Огерт.
– Но он никогда не покидает Кладбище.
– Именно… – Огерт поднял глаза к потолку, выдержал паузу.
– Так ты поддерживаешь наш план?
– В целом – да. Но что мы будет делать, если ход завален? Или ручей перегорожен? Или ступени обвалились? Вы думали, что делать тогда?
– Нет, – поколебавшись, признался Гиз.
– А думали вы о том, для чего позвал нас Страж?
– Думали.
– И что надумали?
– Ничего. Но разве это что-то меняет?
– Не знаю…
Они замолчали на какое-то время, глядя, как хозяйничает Нелти.
– Помочь? – громко спросил Гиз, зная, какой последует ответ.
– Не надо, – отозвалась собирательница. – Сама справлюсь. – Она отрезала рыбий хвост, бросила трущейся об ноги кошке. – Как вы отнесетесь к запеченной рыбе?
– Да мы и к сырой готовы отнестись точно так же, как твоя Усь, – сказал Огерт.
Нелти улыбнулась, и Гиз подумал, что так – спокойно, понимающе и чуть грустно – умеет улыбаться только она, его не родная сестра, его детская приятельница и тайная мальчишечья любовь.
– Послушай, Огерт, – охотник отвел взгляд в сторону, – ты когда-нибудь хотел вернуться домой?
– Нет, – холодно ответил разом помрачневший некромант.
– Ты так их и не простил?
– Я просто о них забыл. Как они сами того хотели.
– А может вернемся? Втроем. Дружной компанией. Как когда-то…
Огерт молчал угрюмо, строгал тесаком деревяшки. А Гиз продолжал:
– Пускай не сейчас. Может, на обратном пути. Наша деревня рядом. Заглянем на минуту. Просто проедем через нее. Неужели ты не хочешь увидеть родные места? Дом, знакомых, родственников?
Огерт зло глянул на Гиза, процедил сквозь зубы:
– Порой мне кажется, что я понимаю некромантов. Их злобу, их ненависть. Разве могут они быть иными, когда весь мир настроен против них? Когда другие люди сперва изгоняют их, а потом начинают охотиться? Разве можно остаться человеком, если окружающие считают, что ты хуже убийцы, хуже самого страшного зверя? Мы несем двойное проклятие…
– Успокойся… – Гиз поднялся рывком, шагнул к брату, крепко сжал его плечо, слегка встряхнул. – Успокойся. Мы с тобой. Мы вместе. Как раньше… Как всегда…
Нелти отложила нож, быстро вытерла руки об одежду, подошла к друзьям, обняла их, прижалась к ним. Она была горячая, словно печь, и от нее пахло рыбой.
– Это все дар… – Огерт обмяк. – Не слушайте меня… Чушь несу… Не обращайте внимания… Я справлюсь… Я выдержу… Я – человек…
15
От них отреклись родители. От них отвернулись товарищи.
Их отвергли, а потом и вовсе изгнали…
Но это случилось не сразу.
Они вернулись в деревню равно через две недели после страшной битвы с мертвяком.
Их не ждали, их уже оплакали.
Обнявшись, они медленно брели по дороге. Уставший Гиз вел ослепшую Нелти и помогал идти колченогому Огерту. Удивленные селяне выглядывали из окон, выходили на улицу, провожали их взглядами, боясь приблизиться и не решаясь помочь.
Не мертвяки ли ковыляют через деревню?..
Об исчезновении детей знали все. А вскоре подвыпивший Рон разболтал о мертвеце, валяющемся за крепостной стеной, и обмолвился, что Огерт, Гиз и Нелти собирались к нему. Рон даже вызвался показать дорогу, но никто из взрослых не посмел нарушить запреты Короля и Стража Могил, никто не осмелился потревожить покой Кладбища.
Дети погибли – так решили все…
Но они вернулись. Искалеченные, но живые. Повзрослевшие. Изменившиеся.
Они вернулись и рассказали о схватке с ожившим мертвецом, о том, как все же одолели его, но едва не погибли, и как очнулись в чужом доме и увидели незнакомого старика.
Страж Могил подобрал их и выходил…
Рассказанная детьми история быстро разошлась по всей округе. Из окрестных деревень приходили люди, чтобы посмотреть на маленьких героев. А те, смущаясь такого внимания, прятались на сеновалах и в сараях.
Нелти стеснялась своей слепоты. Огерт не хотел, чтобы его жалели. А Гиз не любил, когда в его сторону тыкали пальцем.
Но однажды все изменилось.
Забредший в деревню охотник на мертвяков потребовал, чтобы ему показали малолетних героев. Он был стар и сед, но синие глаза его были чисты, словно весеннее небо, а голос был громок, будто летний гром. Когда к нему подвели трех детей, он внимательно их осмотрел, наклонив голову, словно к чему-то прислушиваясь, а потом взял Огерта за руку, сжал крепко, и через пару мгновений объявил собравшимся людям, что мальчишка обладает проклятым даром. Он и в Нелти почуял нечто странное, и Гиз ему чем-то не понравился. Он сказал, что обычные дети не сумели бы одолеть мертвяка.
Он знал, что говорил, и ему поверили…
Еще целый год Огерт, Гиз и Нелти жили в родной деревне. И с каждым днем жизнь их становилась все хуже. Их избегали, с ними не разговаривали. Когда они выходили на улицу, то слышали в свой адрес ругань и проклятия. Порой в их сторону летели камни. На них натравливали собак. Их норовили сбить лошадьми. Несколько раз кто-то поджигал их дома.
Если случалось какое-то несчастье – кто-нибудь заболевал сильно, или коровы переставали доиться, или погода портилась во время сенокоса – во всем винили Огерта и его друзей. Даже родители отвернулись от них.
«Мой младший сын умер, – сказал однажды Огерту отец. – Мы оплакали его».
Кто-то из недоброжелателей стал распускать слухи, что по ночам на деревенской улице можно встретить недоношенного ребенка-мертвяка. Якобы, проходящая мимо брюхатая нищенка разродилась в поле мертвым дитем, бросила безжизненное тельце, надеясь, что его сожрут лисы и вороны, но Огерт-некромант нашел его раньше, спрятал где-то, и теперь каждую ночь возвращает к жизни уродливое существо, и оно на коротких кривых ногах бродит по деревне, путаясь в собственной пуповине, царапая двери, пытаясь дотянуться до открытых окон.
Нашлись люди, утверждающие, что лично встречали страшного младенца.
А когда умер бондарь Нолт, его родня объявила, что за несколько дней перед смертью он жаловался, будто ночами к нему приходит кто-то невысокий и тяжелый, наваливается сверху и душит…
Ранним утром в третий день солнцестояния, когда, согласно народной молве, некроманты почти лишаются своей силы, толпа крестьян окружила дом родителей Огерта. Вооружившиеся топорами, косами и вилами люди молчали и старались не смотреть друг на друга. Они словно понимали, что делают нечистое дело. Но и терпеть соседа-некроманта, пусть даже и мальчишку, они больше не могли.
Огерт вышел к ним. Один.
Его родители были в толпе.
Он заговорил с людьми, но его не хотели слушать.
Он, опираясь на костыль, сошел с крыльца и направился к односельчанам, но его встретили острые жала вил и рогатин.
Люди отгородились от него.
Увесистый булыжник вылетел из толпы, и ударил Огерта в грудь. Мальчишка, задохнувшись, покачнулся. И гнев черной пеленой застил глаза. Огерт закричал что-то, захрипел, чувствуя, как волна холода поднимается от живота к сердцу, швырнул костыль в своих врагов и шагнул прямо на железные острия.
Он даже почти не хромал.
И люди, испугавшись, попятились.
Только два человека, обнявшись, шагнули Огерту навстречу.
Два человечка.
Гиз и Нелти.
Они встали рядом с ним, и крепко взяли его ледяные руки.
«Успокойся… – сказал Гиз. – Мы с тобой… Мы вместе…»
И маленький некромант успокоился…
В тот самый день они собрались и ушли из родной деревни. И далеко за околицей друзья взрезали тонкие ладони тесаком Огерта, смешали кровь и поклялись, что теперь они – два брата и сестра.
А потом, чуть отдохнув, они продолжили нелегкий путь к Кладбищу…
Огерт, Гиз и Нелти – они возвращались к человеку, который уже спас их однажды, и которого они договорились называть отцом.
16
– Где ты был, Огерт? – спросила Нелти за ужином.
Перед тем, как приступить к еде, они подвинули стол ближе к печи, и огонь стал четвертым сотрапезником. Угощение было небогатое: рыба, кусок черствой лепешки, которую Гиз, сам того не ожидая, нашел на дне сумки и пахнущая шиповником вода из фляжки. Но друзья и этим были довольны…
– Бродил по всему миру, – отозвался Огерт.
Толстые стены, ставни на окнах и крепкие двери давали чувство защищенности. В полумраке не было видно той разрухи, что царила в комнате. Мурлыкающая кошка, жужжащая под потолком муха и потрескивающий огонь создавали уют. Было спокойно, и даже Гиз на время забыл, что на улице, буквально в нескольких шагах, прячется от кого-то в ночи армия мертвяков.
– Я не о том… – покачала головой Нелти. – Где ты был последние дни?
– Трясся в телеге, – Огерт скривил губы. – Безжизненный, словно столб.
– Ты разговаривал. Иногда шевелился. Порой глаза открывал.
– И что же я говорил? – Огерт и сам хотел выяснить, что происходит с ним в периоды беспамятства.
– Не разобрать. Бормотал что-то быстро. Бессмыслицу какую-то.
– Что, совсем непонятно?
– Ну… – пожала плечами Нелти. – Разве только отдельные слова… Я не уверена…
– Тебя что-то смущает, сестра? – Огерт почувствовал нерешительность собирательницы. – Говори, в чем дело?
Гиз перестал есть, внимательно посмотрел на Нелти, перевел взгляд на Огерта. Какое-то неприятное ощущение засело под сердцем. Предчувствие чего-то нехорошего.
– Не знаю… Мне показалось… Показалось, что ты называл имя… Несколько раз…
– Какое имя, сестра?
– То самое имя… Имя проклятого…
Они застыли.
Уютная тишина сразу сделалась зловещей, а полумрак наполнился черными тенями призраков.
– Ты уверена? – нахмурился Огерт.
– Нет.
– Почему тогда ты говоришь мне это?
– Потому что я сама… Никак не могу избавиться… Я слышу его… Слышу имя… Иногда… Часто…
Гиз крепко сжал кулаки. Ему представилось, что сейчас он –
втроем, вместе
– провалится в свой вечный кошмар.
«…Кхутул. Запомните это имя. Это все, что я прошу…»
Гиз ударил себя в плечо – больно ударил, костяшками, с размаху, – вскочил, швырнул стул в колышущийся мрак комнаты, выхватил светящийся клинок.
«…Кхутул…»
– Что ты видишь, брат? – Нелти вперила в него слепые глаза.
– Ту схватку… – прохрипел Гиз, борясь с давними страхами. – Мой первый настоящий бой… Почти каждую ночь… Вижу. Все чаще. Все ясней. И будто не сон уже это. Не прошлое. А словно наше будущее. То, чему только предстоит свершится…
– Но мы же убили его! – воскликнула Нелти.
– И он давно похоронен! – не сдержался Огерт.
– А если он вернулся?.. – прошептал Гиз. – Или вот-вот вернется?.. – Охотник вытянул перед собой руку с мечом. Рука дрожала. – Не потому ли позвал нас Страж?..
[ читать дальше ]
|
